Сергей Галихин - Эра Водолея (главы из романа)
— Ложь — основа разложения нации.
— Они даже не представляют, чем эта борьба за чистоту помыслов обернется.
— Вот именно, — согласился Чуев. — Государство годами разрабатывало схему невинного обмана, втягивало в него население.
И всем было хорошо, все были в выигрыше. Одни обманывали закон и делали вид, что верят в то, что государство об этом и не подозревает. А государство подыгрывало им и делало вид, что действительно не подозревает об этих махинациях. Вот ведь идиоты, не могли ничего лучше придумать, как посягнуть на половой инстинкт.
Сложив газету пополам, Зубков швырнул ее на стол и, закрыв глаза, чуть сполз вниз по спинке кресла. Вчера он вдруг почувствовал, что устал от этого сна. Если выразить его ощущения точнее, то скорее он чувствовал то же, что чувствует человек, которому не давали заснуть целую неделю.
— Новостей не было? — спросил Костя, не открывая глаз.
— Нет, — невесело ответил дядя Юра. — Ничего нового. Но трупа не нашли.
Есть шанс, что она еще жива.
— Шанс… он не получка, не аванс… Кстати, о деньгах. Что думает начальство? Не мешало бы прибавить на инфляцию.
— Ты только не вздумай у него спросить об этом, — посоветовал Чуев. — У хозяина и так нервы на пределе. Счета частично заморожены, запасы кончаются. Типографии закрываются одна за другой, бумагу не достать.
— А я и не думаю, — ответил Костя. — Это я так… бубню с горя.
Костя снова вернулся к мыслям о Наташе. Она была единственным человеком в этом сумасшедшем доме, которому можно было открыть душу, не стыдясь, что это будет выглядеть как слабость. Она была юна, красива и наивна как ребенок, но в этом и заключалась ее великая сила. В душевной чистоте и непорочности.
Дверь распахнулась, и словно ураган в комнату ворвался Лобачевский.
Костя приподнял левое веко и, увидев, кто именно вошел, снова прикрыл его. Глаза Лобачевского кричали о сенсации.
— Слышали, что совесть нации удумала?
— Слышали, — промямлил Костя, — газеты читаем.
— Полчаса назад у Дома правительства начала собираться толпа. По радио сказали, что сейчас там больше ста тысяч. Они вооружены арматурой и камнями. У некоторых автоматы. Толпа требует отменить «карточные» репрессии и в противном случае угрожает изнасиловать комитет.
— Мир хочет трахаться и убивать, — громко профилософствовал Чуев и сделал два больших глотка из своей бутылки.
— Сто тысяч крепких мужиков — это серьезно, — сказал Лобачевский, доставая из холодильника бутылку пива.
— Заметьте, сексуально неудовлетворенных мужиков, — пробурчал Костя, не открывая глаз. — Это обстоятельство удваивает их разрушительную силу.
— Господа, я серьезно. Дело пахнет восстанием, — сказал Лобачевский и сделал глоток. — Мало того что в магазинах шаром покати, по улице пройти страшно не только ночью, но уже и днем, так эти умники еще и бордели прижать решили.
— Ходи в своем секторе, — посоветовал Чуев.
— Ну да. С тем лимитом, что разрешается тратить, даже на минет не хватит.
Нет, господа. Дело пахнет мордобоем.
— Ты мне сам недавно пытался прочитать лекцию о низости походов «желтого» или «зеленого» гражданина в бордель красного сектора. А сейчас…
— Моисей, — не открывая глаз, поежился в кресле Костя. — Давай взорвем ченить на хрен. Мало того что жрать нечего, так еще…
— Во-от… — протянул Чуев. — Еще одного Богатырева нам только недоставало.
— Нет, господа, — сказал Лобачевский. — Дело определенно пахнет кровью.
Большой кровью.
Лобачевский не ошибся. В семь часов вечера Комитет национального спасения принял самый необдуманный шаг за все время своего короткого правления. К Дому правительства подъехали машины с внутренними войсками.
Толпа не стала дожидаться, пока войска выгрузятся из машин, встанут в каре и начнут размахивать демократизаторами направо и налево. Кто-то крикнул:
«Бей ментов — спасай Россию», и толпа бросилась на неприятеля. Два опрокинутых грузовика были пустяком по сравнению с той рекой крови, что залила асфальт в следующие два часа. К девятнадцати ноль-ноль бунтовал весь город. Верным комитету войскам был отдан приказ жестко пресечь беспорядки. Но вдруг выяснилось, что неверных не так уж и мало. По городу прокатилась новая волна погромов. Комитет национального спасения в срочном порядке подтягивал к Москве войска и бронетехнику.
Народ двинулся к Кремлю в половине восьмого. Все, кто еще считал себя журналистом, были в эпицентре событий. Проходя по Новому Арбату, толпа била все витрины, которые попадались на ее пути. Не доходя до «Новоарбатского» гастронома ста метров, Костя услышал, как осыпались стекла. Несколько человек отделились от общего потока и нырнули внутрь магазина. Проходя мимо, Зубков повернул голову и увидел, как крушат пустые прилавки и бьют стекла холодильных шкафов. Когда магазин уже был за спиной, Костя услышал душераздирающий женский крик. Он обернулся.
Женский крик сливался с плачем ребенка. Скорее это был даже не плач, а смесь визга с ревом. От услышанного он вздрогнул и ужаснулся. Не видя перед собой ни бушующей толпы, ни разгромленных витрин, он шел на жуткие крики, заранее боясь того, что сейчас ему доведется увидеть.
В бывшем торговом зале два мародера короткими и частыми ударами — у одного была милицейская резиновая дубинка, у другого кусок трубы — осыпали женщину, лежавшую на полу и закрывавшую собой двенадцатилетнюю девочку.
— Ну что, сука, — зло шипел тот, что был ростом пониже, — кончился, значит, вчера сахар! Или зверенышу своему скормила?
Откуда-то изнутри темного зала появился высокий бородатый человек в белом балахоне с красным крестом на спине и сумкой, перекинутой через плечо. Он схватил двумя руками за воротник одного мародера и отшвырнул его в сторону, словно пушинку.
— Что же вы творите, нелюди! — крикнул человек в белом балахоне и развернулся ко второму мародеру.
Тот пнул его ногой в живот, и бородатый согнулся пополам. Мародер ростом пониже поднялся на ноги, держа дубинку двумя руками, отвел ее далеко за правое плечо и что было силы опустил на спину бородатому. От удара белая ткать лопнула чуть выше нашитого на нее красного креста и разошлась в разные стороны, открывая на спине кровавый рубец. Выгнув спину, бородатый упал на колени и тут же получил трубой по голове. Лицо женщины перекосилось от ужаса, и она снова завизжала, надрывая связки. Уже теряя сознание, бородатый повалился на нее, пытаясь закрыть собой и женщину, и ребенка. Мародеры с остервенением принялись пинать ногами всех троих.
![Сергей Галихин - Эра Водолея, или Каждый имеет право знать [СИ]](/uploads/posts/books/108058/108058.jpg)