Кирилл Бенедиктов - «Если», 2004 № 12
С учетом всего этого, надо сформулировать комплимент фильму Бекмамбетова по-другому: до появления «Ночного Дозора» фантастика в российском постперестроечном кино не была предметом социального интереса и тем более ажиотажа. Это был некий «неопознанный кинематографический объект» — то есть разнородный «компот» из фильмов, видеть в котором повод для интересного разговора или тем более увлечения было как-то… несерьезно, что ли. Скажем яснее: наш читатель еще в середине 90-х мог с апломбом заявить, что он — «фанат» современной российской фантастики. А заяви нечто подобное кинозритель, мы бы просто не поняли, что он имеет в виду. Похоже, «Дозор» сделал первый шаг к изменению этой унылой ситуации.
Правда, в нашей заздравной чарке меда чернеет столовая ложка дегтя. Что касается самого главного и самого благородного жанра в фантастическом спектре — научной фантастики, или «сайнс фикшн», то ее в нашем современном кино как не было, так и нет. Кого упрекать в этом — ученых, которые не умеют пересказать теорию относительности в форме анекдота, или продюсеров, которые в такие анекдоты «не въезжают», сказать трудно… Конечно, когда основная масса наших зрителей мечтает о полетах в Анталию и опасается терактов в метро, тратить деньги на фильмы о полетах к Марсу и галактических взрывах — коммерческая авантюра. Другое дело, что и Его Величество Зрителя, блуждающего по «улицам разбитых фонарей», иногда просто надо подвести к тому перекрестку, откуда открывается настоящий взгляд в будущее.
Дмитрий КАРАВАЕВ
Ольга Елисеева
У КРИТА ДЕРЕВЯННЫЕ СТЕНЫ
Страшное землетрясение, прокатившееся в 1500 г. до н. э. по Средиземному морю, не затронуло Крит. Его цивилизация сохранилась и к XIII в. до н. э. достигла пика своего могущества. Минойцы владели Грецией, северными землями Египта и Финикии. Ахейские цари мечтали об освобождении, но в одиночку не рисковали спорить с Критом,
Кто станет их союзником в грядущей войне?
Чьи имена восславит Гомер?
1.
1899 г.
Вы эксцентричный человек, господин Шлиман. — Мое финансовое положение это позволяет. Турецкий губернатор Крита Мехмед Бен-Али улыбнулся гостю как родному и жестом указал на низенький резной столик.
— Вряд ли я чем-то смогу вам помочь. Мальчик в красной феске расставил чашки и положил на край раскуренные трубки. Это было приглашением к беседе, а не отказом. Знакомство с османскими чиновниками убедило гостя, что их «нет» — всего лишь начало разговора. Оно имеет тысячи оттенков, как левантийский кофе — смотря с чем заваривать.
— Разве я прошу многого? — На Бен-Али, часто мигая близорукими глазами, смотрел маленький сухощавый человек с подвижным некрасивым лицом. Он был абсолютно бесцветен, жёсток и лишен вкуса, как обсосанная виноградная косточка. Его пальцы нервно постукивали по тулье шляпы, а правая нога притоптывала, будто собираясь в пляс. И тем не менее при первом же взгляде становилось ясно, что гость из тех, кто всегда добивается своего.
— Любая просьба столь уважаемого исследователя — пустяк. — Сам губернатор получил образование в Париже и никогда не упускал случая этим щегольнуть. Не всякий день встретишься с сумасшедшим миллионером, готовым швырять деньги на ветер, а вернее, закапывать их в землю ради бредней двухтысячелетней давности.
— Я читал статью в «Тайме» о ваших микенских раскопках. Неужели вы и правда думаете, что греки осаждали Крит? Минотавр гонялся за Кассандрой? А Одиссей погубил флот Миноса? — Бен-Али благодушно раздувал усы, черные с концов и рыжие в самой сердцевине, где непоседливо крутилась трубка. — Все это — песни неграмотных пастухов, записанные в классическую эпоху. Поверьте мне,
Генрих-эфенди, я служу здесь десять лет: на острове ничего нет, кроме руин, засиженных летучими мышами.
— Они-то меня и интересуют. — Маленький человечек взирал на собеседника серьезно и чуть торжественно. — Я собираюсь доказать свою правоту и хочу купить участок земли вблизи горы Юкта. Какие к этому могут быть препятствия?
— Никаких. За исключением того, что участок уже продан. — Бен-Али развел руками и сокрушенно покачал головой, всем видом показывая свое сожаление. — Вы опоздали. Его приобрел молодой англичанин. Эванс. Да, кажется, Эванс. А вы и не подозревали, что у вас есть соперник?
— Сколько он заплатил? — Внешне Шлиман ничем не выдал досады. Он отложил шляпу и начал вращать изящную кипарисовую трость с круглым костяным набалдашником. — Я дам вдвое больше.
— Всего лишь вдвое? — Губернатор пригубил кофе, продолжая усмехаться в усы. — А что же мы скажем этому юноше? Ведь он был первым и получил соответствующие бумаги.
— Я заплачу сколько потребуется. А бумаги и остальные формальности — ваше дело. Думаю, пары полицейских хватит, чтобы все уладить. — Шлиман допил кофе, насухо вытер губы салфеткой и достал из кармана чековую книжку. — Ближайшее отделение Берлинского банка в Измире.
2.
1260 г. до н. э.
На исходе осени сны царя Миноса становились вещими. Он знал: нальются ли колосья к следующей весне, сколько мальчиков родится на круглом, как пупок, острове Фера, взойдет ли шафран и вернутся ли корабли, посланные в Пунт за красным деревом.
Царь, точно женщина на сносях, начинал чувствовать отливы и видел, как за Геркулесовыми столбами вода отступает, обнажая под зыбким лицом океана мертвые черты затонувших гор. Некогда там была великая земля, подобная семи островам. Но она ушла, и говорить о ней не стоило, ибо того, кто часто поминает прошлое, боги лишают будущего.
Ночью собирательницы крокусов рассыпали цветы на пороге Миноса. Это означало, что еще один цикл его правления подошел к концу — пора отправляться в паломничество на гору Ида. Царь обрил голову, оставив лишь длинную прядь на затылке, а кожу вокруг нее выскреб до синевы. Синим же были окрашены его губы, ногти и отверстия ушей.
Он обернул дерюгой бедра и в сопровождении двенадцати жриц босой поднялся по пыльной дороге к Диктейской пещере. Восток едва алел, когда Минос вступил под ее своды. Три раза по девять дней поста сделают царское тело пустым и легким, как скорлупа выеденного яйца. Его душа по-змеиному скинет кожу, и он сможет видеть через поры, плакать потом и смеяться складками на животе.
Боги подарили ему сон. Минос рылся в тюках с дарами от пеласгов, ахейцев, данайцев и других варваров. Он искал жемчужину редкой величины, но не находил и с каждой минутой гневался все больше… Этим видением царь поделился с верховной жрицей, от которой давно не имел тайн.
