Андрей Бочаров - Я и Я (сборник)
Двойник не смог бы жить здесь, на планете, где трудились роботы. Ему нужен был кислород, тепло и другие люди. Как там, в иллюзорном мире.
– Он скоро проснется, – сказал Шарка.
– Но еще не проснулся, – возразил Даатана. – Зачем ты это делаешь, Шарка?
Он не хотел отвечать – но Даатана уже не в первый раз останавливал его и, значит, имеет право знать.
– Я хочу найти сигнал, – сказал Шарка, – который связывает меня с двойником.
На самом деле двойник не жил на цветущей планете, в огромном городе с высокими домами. На самом деле, как и все дети, он с рождения спал на космической станции, где-то далеко, среди звезд. И, пока обучающие программы наполняли его тело и память навыками и знаниями, его душа жила во сне, в мире далекого прошлого, утерянном навсегда.
Но скоро ему исполнится двенадцать лет и он проснется в реальном мире.
Должен проснуться.
– Ты не сможешь поймать этот сигнал, – сказал Даатана. – Его не сможет зафиксировать ни один прибор.
Но я фиксирую этот сигнал, хотел сказать Шарка. Я не отслеживаю и не понимаю его, но он существует. Я вижу сон человека, спящего в сотнях световых лет отсюда. Я хочу узнать, как мы связаны. Я хочу узнать, кто я.
Не было смысла говорить это Даатане.
– Начинается моя вахта, – сказал Шарка. – Мне нужно идти.
Чуть позже, когда Шарка уже шел к подъемнику, мир снова стал привычным, вышел за границы человеческих чувств, но не оглушал. Тогда сознания коснулись слова Даатаны, ставшие радиоволнами, ищущие Шарку в эфире:
– У вас одно имя. Тебе достаточно знать это. Не пытайся найти другие сигналы. Это опасно.
Всего лишь слова. Они ничего не объясняли.
У нас одно имя, но мы не одно и то же, думал Шарка. Платформа несла его вниз по шахте, пробитой в скалах. Шарка работал здесь всю жизнь. С каждым годом шахта уходила все глубже, все больше становилось серебристых прожилок в темной породе. Год за годом, почти двенадцать лет.
За это время в иллюзорном мире двенадцать раз сменились времена года. Менялось жилище двойника и вещи, которые его окружали. Преображались и люди, заботившиеся о двойнике – его иллюзорные родители, – их лица становились старше. И сам двойник менялся стремительно, день ото дня, – каждый раз, видя его отражение, Шарка чувствовал, как уносится время. Двойник взрослел.
И в иллюзорном, и в реальном мире.
Шарка видел его глазами, но не мог проникнуть в мысли. Слышал разговоры, но не всегда понимал их смысл. Знал, что скоро двойнику исполнится двенадцать, но не знал, когда настанет этот день.
Хотя мысли двойника были скрыты, Шарка видел его сны. Сны во сне. Двойник каждый день засыпал в иллюзорном мире и погружался сначала в темную, почти непроницаемую глубину, а затем – в хаос странных видений. Глядя на них, Шарка начинал сомневаться, что у людей действительно узкий диапазон восприятия.
Иногда в беспорядочных и сумбурных снах двойника Шарка видел себя – тень на грани зрения, отблеск реальности. Но как только двойник поворачивался, пытался разглядеть – образ распадался и исчезал.
Кто я? И кто я для него?
Информация была доступна, вспыхивала сразу. «Двойнику-человеку необходим якорь в настоящей реальности. Робот-двойник, носящий одно с человеком имя, не позволяет утонуть в иллюзии, притягивает к себе».
Это были знакомые слова, информация, которую Шарка знал с тех пор, как начал функционировать и ощутил мир. Но эти слова не объясняли то, что он хотел знать.
Мы с ним – не одно и то же. Я хочу знать, кто я.
Платформа достигла дна шахты и остановилась. Эхо ее движения вибрировало в стенах, а глухой звук удара уходил все глубже в толщу породы.
Отсюда расходилась сеть туннелей. Над каждым входом горел индикатор, а из глубины доносились позывные машин. Все было в норме, ни одного сигнала тревоги, но Шарка должен был проверить каждую машину – таков порядок.
В первую очередь он отправился к той, которая любила его больше других. Абсурдно было думать так о машине, лишенной сознания, но Шарка все равно выделял ее среди прочих. Когда он приближался, эта машина всегда на долю секунды прекращала работать, и эфир наполнялся бессмысленными позывными.
– Я тоже рад тебя видеть, – сказал Шарка.
Машина возвышалась над ним, потрепанная работой и временем, мигающая сигнальными огнями. Как и всегда, она остановилась лишь на мгновение, а потом вновь взвыли двигатели, буры вгрызлись в толщу породы.
Давно, в начале работы, Шарка рассказал об этом Даатане. «Ты думаешь, она неисправна?» – спросил тот. «Я думаю, она меня любит», – ответил Шарка. Он боялся, что после этого машину заберут на проверку, но ее никто не тронул, она продолжала бурить, уже много лет.
Шарка направился дальше, к другим машинам. Но их позывные и толща скал не заслоняли от него иллюзорный мир.
Двойник уже прошел по улицам города – там пахло бензином, молодой листвой и первыми цветами – и теперь был в доме, где учили детей. Шарка хорошо знал это здание: оно было построено в форме семилучевой звезды, поделено на этажи и комнаты. Информация, которую здесь передавали, была то очевидной, то ошибочной, то лишенной всякого смысла.
Но эта информация не была нужна двойнику. Все нужные данные его мозг получал в реальном мире, где-то далеко, среди звезд.
И когда двойник проснется, он узнает все, что должен знать: про то, что случилось с родной планетой, как живут теперь люди и для чего нужны роботы, носящие имена людей.
А что узнаю я, когда он проснется?
Сейчас двойник не слушал объяснений, лишь изредка посматривал на экран, где числа складывались в уравнения. Двойник смотрел за окно – там весенний ветер шелестел полупрозрачной листвой, оттуда доносилось пение птиц.
Шарка обошел свой участок, проверил машины, одну за другой. Ни сбоев, ни неполадок, ни радости при его приближении. Все было как обычно.
За этот промежуток времени в иллюзорном мире менялись комнаты в семилучевом доме, звучали объяснения учителей и голоса детей. Там тоже все шло как обычно.
Сколько еще продлится эта иллюзорная жизнь?
Когда он проснется, останусь ли я собой?
Шарка спрашивал об этом всех, чьи двойники уже не спали. И слышал один и тот же ответ: «Ты останешься Шаркой, как и он. Вы сможете обмениваться информацией в любой момент, сколько бы световых лет вас ни разделяло. Вы по-прежнему будете двойниками».
– Мы двойники, – сказал Шарка вслух. – Но он обо мне не знает.
– Возможно, он знает.
Позывные, короткие и резкие, звенящие в эфире.
Ориентируясь по ним, Шарка свернул с маршрута, нырнул в туннель, ведущий на чужой участок.
