Оксана Аболина - Конкурс Мэйл.Ру
ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Я снова попытался связаться с Ветром — безуспешно. Зашел на главную страницу Мэйла и увидел, что Ветра больше нет в первой десятке. Сунулся в общий рейтинг, перелистнул несколько страниц — мой друг исчез из списка. Весело, однако, нечего сказать. Я совершенно не был уверен, что мне стоит этому радоваться. Знать бы, что произошло, почему Ветра нет. Я вернулся назад, на главную страницу. Список теперь сместился вверх. Первым шел SolaAvis, затем я, Цыпочка, Фея. Как-то меня беспокоило, что я все время вертелся впереди, но не попал ни разу на первое место. Как будто опасность окружала меня, сцеплялась кольцом, но прямого удара все не было и не было. И, может быть, если бы опасность не ходила вокруг и около, а била прямо по мне, если бы сатанисты напали, если бы в начале списка стояло мое имя, мне стало бы легче. Я попытался прикинуть возможности SolaAvisa избежать гибели, если он останется впереди. Вероятно, у него максимальная возможность выжить — он слишком неуловим. Разумеется, Ветер прав: когда Одинокую Птицу не разыщут — а его найти никто не сумеет, это понятно, — то объявят умершим. И тогда, если ничего не изменится, если все останется, как сейчас, первым стану я. С другой стороны, что мне известно о SolaAvise? О реальном его положении в нашем мире? Его, как и нас с Ветром, как и Фею, как, возможно, и Цыпочку и остальных из первой десятки, вверх протолкнул Мэйл.Ру. Какой смысл администрации — пасти нас всех? Ведь победит только кто-то один. Насколько уверена администрация, что способна отследить каждого претендента? Блефует она или у нее имеется возможность для розыска жертв, о которой мы ничего не знаем? Или нас хотят предупредить, напугать? Как всегда, ответов на вопросы не было.
Я проработал еще пару часов, но потом не выдержал, попытался опять связаться с Ветром, понял, что это бессмысленно, и, соединившись с Феей, спросил, не знает ли она, почему Ветер исчез из рейтинга. Фея молчала несколько минут. А затем, когда я уже думал, что она отошла от компьютера и не получила сообщение, вдруг пришел запоздалый ответ:
— Эх, Скиталец, знал бы ты, как мне не нравится, что в последнее время я приношу тебе только плохие известия.
— Ветер жив, с ним все в порядке? — спросил я, хотя уже понял, что случилось самое страшное. Понял, но пока что не верил. Слова еще не были произнесены, и я хотел, чтобы эта пауза, пока мне не сказали правду, длилась как можно дольше, потому что ту минуту, которую шло сообщение от Феи, Ветер был еще жив. Но он был жив еще несколько секунд после того, как пришел ответ.
— Посмотри новости конкурса, — уклончиво предложила Фея.
Господи, как же я забыл! На главной странице публиковались новости проекта. Сверху шла информация о литературном конкурсе, затем о мужском, и только под ним — наш. Лента давно уползла вниз, неслучайно, что я не заметил это сообщение, когда просматривал рейтинги. «В связи с тем, что лидер конкурса „Суд общественности“ Ветер скоропостижно скончался от инфаркта миокарда, — было написано в новостях, — его место занимает следующий по списку номинант SolaAvis. Деньги, поставленные в тотализаторе на пользователя с ником Ветер, безвозмездно переходят в собственность корпорации Mail.Ru. Напоминаем, что по правилам, в случае смерти победителя, его место автоматически занимает стоящий на втором месте».
Я не могу объяснить, что почувствовал в тот момент, когда прочитал о том, что Ветра больше нет. Мозг словно оцепенел. Но я совершенно не волновался, это точно. Я не испытывал ничего, что должен был в этот момент испытывать — ни горя, ни боли, ни страха. Я действовал совершенно на автомате. Зажег свечу, встал перед иконами, прочитал последование по исходе души от тела. Потом стал думать, что же делать дальше. Решил, что надо позвонить в храм, заказать панихиду. Позвонил. К телефону подошел отец Илларион, я рассказал ему о смерти Ветра, он пообещал, что сделает все, что необходимо. Только просил не приходить.
— Как вы думаете, — спросил я, — насколько возможно, что они будут нас отлавливать сейчас поодиночке. Тех, кто впереди.
— Не исключено, — предположил отец Илларион, — но вряд ли. Это было бы слишком вызывающе. Вероятно, Ветер интуитивно нащупал больное место проекта, и его просто убрали, чтобы некому было продолжать поиски того, что стоит за всем этим конкурсом.
— Я найду, — самонадеянно пообещал я.
— Ветер успел тебе что-нибудь рассказать? — спросил отец Илларион. Когда я услышал этот простой вопрос, на один миг в моей душе всколыхнулось подозрение. На один только миг. И тут я понял степень своего нравственного падения. Я настолько перестал кому-либо верить, что ухитрился заподозрить в предательстве даже своего духовного отца.
— Почти ничего, — ответил я. — Мы собирались с ним заняться поисками как раз сегодня с утра. Но он, видимо, еще вчера погиб. К нему кто-то пришел, и затем связь резко оборвалась.
— Держись, — сказал отец Илларион. — И постарайся не влезать в это дело. Ты все равно ничего не сумеешь изменить. А только подставишь себя и семью.
— Отец Илларион, — вдруг неожиданно для самого себя спросил я. — Дайте благословение. Возьму Дашку, детей, поеду в Дивеево. Будем жить там. Этот мир катится в тартарары. Я думаю, нам пора все же ехать туда.
— Ты что, с дуба рухнул? — спросил священник. — Дивеево уже года два как является закрытой зоной. Ни туда, ни оттуда никому дороги нет, если у тебя нет специального разрешения.
— А кто может его дать?
— В Церкви — никто, — ответил отец Илларион.
Такой вот получился невеселый у нас разговор.
Я сел за компьютер, но мне не хотелось даже смотреть на экран монитора. Я обхватил голову руками, закрыл глаза, вспомнил вчерашний разговор с Ветром. Хорошо, что я еще не удалил почту, у меня сохранился последний с ним разговор. Надо скопировать и оставить на память. «На вечную память», — усмехнувшись, подумал я. Возможно, с Ветром я очень-очень скоро встречусь. Но может быть, и нет. И тогда из оброненных вчера слов, возможно, я найду ту зацепку, которая приведет меня к причине его гибели. Я попытался вспомнить, как выглядит Ветер, и снова пожалел, что не записал для себя «Обозревателя», я начал прокручивать в уме передачу, стараясь вспомнить все подробности. Да, как-то половина того, что происходило на экране, тогда миновала мое сознание, до чего же я был невнимателен. Из-за Хиппы отвлекался, из-за Найды… И тут я совершенно явственно вспомнил, что когда видел своего друга в первый и в последний раз в жизни, Хиппа вдруг неожиданно покинул кухню, чтобы куда-то позвонить. И я понял, кто именно подставил Ветра. Я взял красный мобильник Хиппы и набрал его номер.
