Жаклин Лихтенберг - Дом Зеора
Клид колебался.
— Где еще вам остановиться на ночь? Давно не бывало такого долгого аукциона, а до Дома—на—Полпути семь часов езды. И в Ибуране вас не примет ни одна гостиница. К тому же, — хитро добавил он, — в Имиле много дочерей брачного возраста, достойных товарища.
— Это верно, но…
— К тому же мне надо перевести трех дженов с высоко заряженным полем. Мне необходима дополнительная охрана.
— Разве Тодианская дорога больше не безопасна?
— В этой части города агитируют Эндл и его лицемерные сторонники. После опубликования рукописи Зелерода безопасных мест не осталось.
— Но мы все равно растем. В прошлом году к Зеору присоединились пятнадцать саймов.
— А к Имилу десять. Год был рекордным, но я ожидаю, что рост ускорится. Вам скоро понадобится новый проводник, почему бы не получить его через несколько дней?
— Соблазнительное предложение, Нашмар, но…
— Так соблазнитесь. Примите приглашение на ночь, и мы серьезно поторгуемся.
— Что ж, — сказал Клид, беспомощно взглянув на своего товарища, — в охране я обязан вам помочь.
— Отлично. Отлично. Заберите лошадей и встретимся на площади за аукционом. Мой фургон в конюшне Табрема.
Они расстались. Валлерой шел рядом с Клидом, полный возражениями, которые до этого момента ему приходилось сдерживать.
Глава шестая
Дом Имила
Дорога в Имил оказалась для Валлероя страшно утомительной. Он ехал рядом с фургоном с пленниками, которые без цепей сидели в надежно закрытой клетке. Время от времени все трое бросали на него ненавидящие взгляды или испускали потоки брани.
Клид ехал за ним, физически близко, но настолько погруженный в свои мысли, что Валлерою приходилось одному переносить эти словесные нападения. Никогда еще он не чувствовал себя так одиноко.
Всю жизнь он прятался за покровом дженских условностей. Это был настолько укоренившийся, настолько прочный фасад, что даже те, кто называл его любителем саймов, в сущности в свои слова не верили.
Тем не менее длительные допросы проделывали щели в этом фасаде. После дневных и ночных допросов пленного сайма, иногда длившихся месяц, у Валлероя всегда оставалось ощущение, что сайму он сочувствует больше, чем дженам, которых этот сайм убил. И он никогда не мог заставить себя посмотреть, как умирает сайм от истощения.
Когда наступало это время, он отправлялся к Эйше, испытывая депрессию и глубочайшее чувство вины… хотя тогда он не понимал, какой ужас предстоит сайму. И Эйша никогда не назвала его предателем из—за этого чувства вины.
Они разговаривали и разговаривали, иногда всю ночь, а пленник между тем умирал в каком—то далеком месте. По молчаливому соглашению они никогда не говорили о саймах. Но он знал, что она считает саймов людьми, а пытку саймов — позором для дженов.
В такое время он не мог заниматься с ней любовью, и она принимала это без всяких вопросов. Теперь Валлерой жалел, что они не говорили об этом. Он хотел бы объяснить, почему так и не попросил ее выйти за него замуж.
Если бы их ребенок стал саймом, он не мог бы уничтожить его. И тогда закон дженов обратился бы против него, сделав его жену вдовой. А если бы его ребенок стал дженом, он не смог бы научить его ненавидеть саймов… и опять это выдало бы его предательство.
Валлерой думал, что он радовался бы любому концу: по крайней мере все оказалось бы раз и навсегда решено. Его сомнения исчезнут. Но исчезнут ли? Вот он, одетый в саймскую одежду, едет рядом с саймами, а в это время его естественные союзники джены унижены и сидят в клетке.
После долгого молчания один из пленников обратился к Валлерою:
— Эй ты, перебежчик… ты, с руками сайма… иди сюда!
«Перебежчик», конечно, не самое вежливое обращение, но самое вежливое из того, что они говорили до этого. Валлерой подъехал ближе к фургону.
— Эй, перебежчик, ты ведь говоришь по—английски?
— В этом отряде все говорят по—английски.
— Да? Никогда бы не сказал, — заметил один из пленников.
— Заткнись, Кренель! — сказал другой, схватившись за прутья решетки и глядя на руки Валлероя. — Никто не должен идти в могилу, испытывая жажду. Даже перебежчик способен это понять.
— Вас не ждет могила, только община Имил. Здесь вежливо просят то, что хотят.
Третий пленник, шатаясь, встал в раскачивающейся клетке и насмешливо поклонился брату.
— Врайан, могу ли я получить разрешение убить тебя?
Остальные хрипло рассмеялись, к замешательству Валлероя, а Врайан тоже стал и поклонился:
— Нет, если я убью тебя раньше, Принс.
Рассердившись, Валлерой сказал:
— Вы должны быть благодарны сектуибу Нашмару: он принес вам свободу!
Первый пленник сжал прутья решетки, мышцы его превратились в бугры.
— Благодарны? Да если бы я до него добрался, переломал бы все кости в его тощем теле! Никто не может купить братьев Неромейн!
И словно старый боевой клич, все трое закричали:
— Смерть саймам!
А один из них, глядя прямо на Валлероя, добавил:
— И всем трусливым любителям саймов и предателям. Скажи мне, перебежчик, сколько дженов ты отдал им в руки?
— Ни одного! — сердито ответил Валлерой.
— А чем они тебе платят?
Принс загремел решеткой.
— Они ведь и тебя убьют!
— Эти саймы не убивают! — крикнул Валлерой.
— Ты на самом деле в это веришь?
— Это правда!
Врайан локтем отодвинул брата.
— Ты узнаешь это на собственном опыте, перебежчик, но тогда будет поздно. Выпусти нас отсюда, и посмотрим, сколько из них мы сможем убить, прежде чем они убьют нас. Дай нам возможность сразиться, и мы поймем, что ты не переметнулся.
Валлерой с отвращением плюнул.
— Убирайся в ад!
— К чему? Здесь и так жарко, и я ужасно жажду воды.
— Жаждешь крови, ты хотел сказать.
— Дай мне фляжку, и я покажу, чего жажду.
Валлерой посмотрел на остальных членов отряда. Нашмар и его товарищ Лойс ехали по другую сторону фургона, а два сайма, правившие фургоном, находились слишком далеко. Клид был близко, но он погрузился в собственный мир. Все старательно не обращали внимания на этот обмен репликами. Подчиняясь порыву, Валлерой отстегнул свою фляжку и подъехал ближе к клетке, чтобы протянуть руку.
Рука потянулась к фляжке, мускулистые пальцы сомкнулись вокруг запястья Валлероя и сильно дернули.
Он упал, пытаясь ухватиться за седло. Пальцы соскользнули с луки. Валлерой пытался уцепиться коленями, но гладкий материал комбинезона Зеора понемногу соскальзывал. Отчаянно Валлерой ухватился за прутья клетки, чтобы не упасть под колеса фургона. Нога его застряла в стремени.