Юрий Иваниченко - Выборный
- Улавливаю.
- Мы здесь вдвоем. Даавай-ка поговорим, как на духу: чего ты задергался? Что на самом деле происходит? Что ты хочешь выторговать?
- Иван Егорович,- Виктор пытался говорить как можно спокойней,- есть же вещи, которыми не торгуют.
- Например?
- Например, совестью. Например, нашими с вами партийными билетами.
- Ну-ну,- поворчал Маркин,- ты полегче. За такие слова, парень, отвечать надо. Ты, что ли, у своего Воднюка демагогии обучился?
- Отвечать? Я ответственности не боюсь. А то давно бы ушел в каменщики: и заработок выше, и на все начальство с высокой колокольни...
- Каменщиком, знаешь, сколько вкалывать надо, - чуть улыбнулся Маркин.
- А я вкалываю. И неплохо.
- Об этом не тебе судить.
- И мне тоже.
- Я тебя, между прочим, не раз и не два поддерживал, - сказал Иван Егорович и потрогал кнопки селектора, но никого не стал вызывать,- а теперь вот не понимаю... темнишь. Да, конечно, строить без документов да еще с неразберихой у смежников - не подарок, чего и говорить, но впервой, что ли? Тем более, такой срочный объект и так городу нужен...
- Разве в этом дело?- досадуя, что не получается объяснить главное, начал Виктор.- Разве я доказываю, что не нужен? Или мне работать не хочется? Да мне лично этот спорткомплекс нужнее, чем вам всем, вместе взятым! Но - нельзя так. Что нельзя - там, это уже дело прошлое, не поправить, но так... Всему же есть предел. Да вы подумайте - не то что работы остановить нужно - головы поотрывать!
- Вот, значит, какое дело...- Маркин помедлил, подбирая слова.- То, что ты возмутился, когда началось с этими бульдозерами, - это реакция естественная. Всякому порядочному человеку, думаю, не по себе станет. И что бригаду остановил - понятно, на то ты начальник над ними... А вот почему ты не хочешь продолжать работы не тех площадках, где все уже готово, - этого я не понимаю. Там уже есть фронт. Чего тянуть? Городу нужно...
- И тресту.
- Да. И тресту. Мне разнарядки подписали на материалы - три года теперь спокойно жить можно. Но за все надо платить.
- Иван Егорович, я тресту никакого вреда не хочу, но так получается... И не то мы строим - да подумайте, куда там на кладбище игротека, а танцплощадка на костях? И сам спорткомплекс тоже, скажу вам, не подарок... А уж когда дело пошло так, что вместо переселения разбой какой-то творится - да разве можно? Мы же спать спокойно не сможем! И на вас, и на мне, и на всех пятно!
- Мужик мужиком,- сказал Маркин после долгой и очень мучительной паузы,- а уперся, как блажной...
И спросил другим тоном:
- На какой стадии работы?
- На минус первой. Электрики подключили времянку, да сварщики спецкоманде помогают - у вояк с карбидом туго оказалось.
- Вся территория не готова? Ни к чему из планируемых объектов подступиться нельзя?
- Нет, конечно. Первая очередь уже закончена, а это больше половины территории. Только на нижних секторах и возле самой церкви работы не начались: там надо больше месяца ожидать.
- И почему же ты не хочешь начать только то, что уже по всем статьям можно? Водный стадион - я же помню, он весь на секторах первой очереди?
- А потому что кладбище. Пока там могилы - кладбище, а не стройплощадка.
- Это от нас зависит.
- А от нас ли зависит, чтобы хотя бы не повторилось вчерашнее? У нас, что ли, только техника? И мы сами - понимаем, как надо и как не надо себя вести?
- Вот что мне не нравится,- заворчал Маркин, опуская брови,- с тобою разговариваешь, как с часовой миной играешь: то - хоть гвозди заколачивай, то - бабахнет...
- Вы понимаете, Иван Егорович, что я там, пока снос по всем правилам не закончат, работы не начну?
- Может быть, и так, - кивнул Маркин и улыбнулся вдруг: - Да только начнут их и без тебя...
- Не начнут...- ответил Виктор и, не спрашивая разрешения, подтолкнул медвежонка-папиросника на маркинском столе и вытащил папиросу из лакированных коготков.
- Это мы еще посмотрим,- пообещал Маркин и тоже закурил; после паузы сказал: - И все же объясни мне по-людски, чего ты хочешь?
- А чего я не хочу - объяснять не надо?
- Это я уже уяснил.
- Программа-минимум: работы не возобновлять до тех пор, пока все перебазирование кладбища не будет закончено по уставу. Подать бумагу в горисполком - чтобы наказали виновных в самоуправстве. И пересмотреть проект: грех же это, неужели непонятно?
- Ты просто анархист какой-то,- сказал Маркин и раздавил в пепельнице сигарету,- строить начнут, вот только тебя при этом не будет.
- Я - оптимист,- ответил Виктор.
- Я тоже,- сухо бросил Маркин и встал. - Погуляй где-нибудь поблизости. Пойду, доложу твою "программу-минимум".
У самого порога Маркин остановился и, уже держась за дверную ручку, спросил:
- Пока все не вышло из этого кабинета: почему ты не хочешь начать этот водный стадион прямо сегодня?
- Я забрал всю документацию. И постараюсь забрать с кладбища всю технику. Чтоб соблазна поменьше. Мало ли кто вздумает скомандовать - а есть вещи необратимые.
- Сами следить будем.
- Сомневаюсь, что просто так можно удержать события под контролем. У меня лично такой уверенности нет. А вы... пока не принимаете дело всерьез. А это настолько серьезно... Здесь нужна гарантия на сто процентов.
Маркин молча пожал плечами и вышел.
Глава 17
Виктор выбрался в коридор и потолкался по этажам, здороваясь и откликаясь на торопливые приветствия знакомых. Потом зашел в курилку; выслушал нудный анекдот и снова приплелся в маркинский кабинет. Заняв хозяйское место, трижды позвонил.
В исполкоме выяснилось, что "Сам" сегодня не принимает, а к заместителю запись только на вечер. Виктор записался.
В институте Толика не оказалось - его вызвал к себе Мельников, и>пока что Василенко не возвращался.
И, наконец, в обкоме тоже не было на месте завотделом промышленности Федунова, единственного из тамошних, кого Виктор немного знал. Объясняться же с инструктором Виктор не захотел.
Перебравшись в "гостевое" кресло, он взял свежий номер "Строительства и архитектуры", однако читать не смог - на первых же строчках все странным образом отделилось, поплыло...
- Владислав Феликсович, - позвал Белов, склоняясь над прямоугольным провалом,- вы спите?
- Нет,- ровным голосом отозвался Осинецкий и медленно поднялся. Жесткие солнечные лучи обжигали больные глаза, но Граф заговорил без тени раздражения: - Чему обязан?
- Битому неймется, - неизвестно о ком сказал Василий и поцокал ногтем по бронзовой лампе.- А за последнее время мы общаемся больше, чем за все предыдущие десятилетия. Жаль только, что по такому поводу.
- Жаль. Я хочу спросить вас: почему вы не пожелали встретиться с епископом?
Граф помолчал, помаргивая и разглядывая девчонку-художницу, пристроившуюся с этюдником неподалеку, у серого алебастрового ангелочка.
