Вадим Деркач - Меч митры, пепел и тим
- Кучерявый, - толкнул он лысого, - это же Тим.
Я продолжал дергать головой, ничего не соображая.
- Вставай, Педрило, - пнул ногой Чернявый все еще лежащего на полу плюгавенького мужичка, - у нас сегодня праздник. И тогда я вспомнил.
- Чина! Боже мой, Чина! - завопил я и бросился к другу детства на шею.
Вообще наша дружба в те давние времена носила несколько странный характер. Наш милый математик посадил отчаянного хулигана и двоечника к пай-мальчику, то есть ко мне. Не знаю, чего добивался учитель, но через неделю пай-мальчик ругался, как сапожник с базарной улицы.
- Ах ты, мой милый сукин сын, - почти рыдал я, растроганный, - как ты здесь оказался?
- Я-то ладно, тюрьма - мой дом родной, - горделиво сказал Чина, - но ты-то, ты - один из первых трахальщиков мозгов в классе - как ты попал в наши палаты?
Я тяжело вздохнул, перешагнул через Педрило, который уже пришел в себя, но подниматься опасался.
- Это долгая история, - с грустью сказал я, - Какие нары свободны?
- Да, любые, - махнул рукой Чина. - Тебя по какой?
- Не мастер по кодексу, - скромно признался я, располагаясь слева, убийство.
- Мокрое значит, - присвистнул Чина, - Круто. Мы здесь все по хозяйственным сидим.
- А Кифирчик? - поинтересовался я, усмехаясь.
- А что Кифирчик? - угрожающе забубнил Кучерявый.
- У Кифирчика ножечек с хлеба соскочил, Тимоха. Он это сам подтвердит, - серьезно сказал Чина и добавил тихо, - а стукачи у нас обычно делают харакири.
- Да, я в коридоре слышал, - побледнел я, вглядываясь в опасный мрак глаз друга детства.
- Верю, Тим, верю, - улыбнулся он. - Педро, топливо доставай. Гулять будем.
- Это я щас, - вскочил с пола Педро и достал откуда-то бутылочку.
- А он за что? - спросил я.
- Изнасилование крупного рогатого скота с отягощающими последствиями, сказал Чина и кучерявый загоготал.
- Не надо гнать, - обиделся Педро, - у меня склад сгорел.
- Душа у тебя сгорела, Педро, - уточнил Чина, тоном заезжего американского проповедника.
- Душа, душа, - забормотал Педро, - сдалась мне эта душа. Пить давай...
И мы дали. Самогончик оказался знатным - с одной бутылочки заторчали все. Потом была ночь. Этакая странно темная, полная специфических звуков тюремная ночь, быстро сменившаяся не менее странным тюремным утром.
Как только мы открыли глаза, Чина принялся инструктировать меня, как следует держаться на допросе. В общем, дело обстояло не так плохо. Главное, как я понял - правильная позиция. "Вообще-то дело твое табак", - сказал, оканчивая инструктаж, Чина. Конец фразы совпал с вращением ключа в замочной скважине. Толстый, жирный служащий нашего пансиона повел меня на допрос.
После темных, мрачных тюремных коридоров маленькая комнатка следователя показалась сказкой тарантолога во плоти. Только сам следователь никак не походил на представителя ангельской судейской братии. В этом высоком человеке с интеллигентным лицом было что-то, вызывающее антипатию, выражаясь языком пролетарского вождя можно сказать: "антипатию воинствующую".
- Садитесь, гражданин Арский, - предложил он, приподнимая очки, таинственным образом удерживающиеся на его чрезвычайно узком носу. - Я Анатолий Микаилович Крапивин - ваш следователь.
- Очень приятно. Я - Тим Арский - ваш подследственный.
- Приятно не менее. Итак, любезный мой, какая злая судьба привела вас в наши пенаты? Как дошли вы до такой жизни?
- Вопрос, полагаю, в большей степени риторический, - невозмутимо сказал я.
- Действительно? - спросил Крапивин, видимо немало удивившись моей интеллектуальности. - Хорошо, не будем заострять внимание на происках судьбы. Перейдем к делу, коли вы такой любитель точности. А фактография такова...
- Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
- То есть, вы хотите сказать, что совершенно невиновны. Опасаюсь, подобные заявления не имеют смысла. И еще замечу, что они не пользуются у нас популярностью. С точки зрения закона, и имея некоторую пристрастность, к ответственности можно было бы привлечь каждого, достигшего совершеннолетия.
- И все равно я невиновен.
- Хорошо, - вздохнул следователь, - Вы видели мультфильм "Козленок, который умел считать"?
- Классика.
- Считайте. Убийство Рзы Джабейли - раз.
- Да, но я все объясню...
- Потом, - отмахнулся Крапивин. - Убийство Андрея Ступнина и Фаика Ахмедова - два
- Постойте, постойте... Кто они такие. Никогда не знал их. Первый раз слышу.
- Ну, как же, уважаемый? - удивился следователь, - резня у синагоги не ваша ли работа?
- Я, я...
- Не упорствуйте, Арский. Благодарите Бога, что мы не вменяем вам в вину смерть Эльдара Джабейли, хотя я могу и передумать...
Мне стало не очень хорошо. Оперативность наших следственных органов потрясала.
- Не убивал, - твердо сказал я.
- Ну, что ж, если вы желаете вопить "Невиноватая я" - вопите. Не думаю, правда, что от этого улучшится состояние вашего здоровья. Есть свидетели, видевшие вас за несколько часов до того как вы вызвали полицию, входящим в дом профессора. Есть свидетели кровавой бойни, учиненной близ синагоги. И есть улики.
Следователь подтянул к себе древний телефонный аппарат, несомненно, помнящий хриплые голоса вершителей судеб времен культа личности. "Все по делу Арского", - сказал он в черную мглу трубки. Минуту спустя, заполненную нервным постукиванием пальцев следователя, вошел мой конвоир, отягощенный не только нечистой совестью, но и двумя свертками.
- Позови Хикмета, - сказал ему мой "прокуратор", - пусть поприсутствует, а то здесь режущий инструмент. Арский - парнишка шустрый.
- Хикмет! - рявкнул конвоир, приоткрыв дверь.
В комнату вбежал высокий молодой человек с зачатками брюшка в нижней части тела и мздоимства - повыше.
- Вот что, Арский, - сказал мне следователь, - я хочу показать тебе орудия убийства - не думаю, чтобы ты видел их в первый раз - и заключение экспертизы. Я человек гуманный, не люблю мучить подследственных, так сказать, "чинить насилие и произвол". Оформим все, как чистосердечное признание и шанс есть... Иначе...
- Иначе вы лишитесь своего паршивого места, драгоценный мой, предложил я свой вариант развития событий, чувствуя необычайный прилив сил.
- Шутить изволишь? - нехорошо спросил Крапивин, поглаживая длинный сверток перед собой.
- У меня большие связи, - признался я.
- Позвольте полюбопытствовать, где?
Я показал пальцем наверх.
- Там мой кореш.
- Не гони, - хмыкнул следователь.
- Педрило вас никто не кличет? - поинтересовался я, с трудом сдерживая смех.
- Хикмет, у него, кажется, болтик открутился, - расстроился Анатолий Микаилович.
Крепкий тычок в затылок скинул меня со стула. По комнате распространился запах горелого.
