Хюберт Лампо - Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений
— Там! — Дрожащей рукой он показал туда, где, повинуясь какой-то мощной, снизу идущей силе, вздымалась и опускалась топь. «Муравей» был ещё жив, он ещё боролся. Глаза-фотоэлементы вглядывались в чёрную грязь. Гусеницы крутились. Но вязкая топь крепко держала его в объятиях.
— Ой, так, значит, вся твоя работа пропала зря? — огорчённо сказала Урсула.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но вместо этого вдруг схватил её и повалил на землю. На мгновение над болотами вспыхнуло небольшое голубое солнце. Из глубины поднялся чёрный гейзер, похожий на огромную поганку, и снова исчез. Послышался глухой грохот. Земля задрожала.
— Взорвалась ториевая батарея — жижа затекла внутрь, — с глубоким облегчением сказал он. — Теперь со всем этим… покончено!
— Не расстраивайся! — и она сжала его локоть, не совсем понимая, что происходит, но, как всегда, готовая утешить. — Ты ведь наверняка сможешь сделать новую! Ещё лучше, правда?
— Ох, Урсула!
Он с улыбкой посмотрел на неё и стал беспомощно стирать с лица брызги грязи. И вдруг над болотами и безмолвствующим вереском раздался его громкий смех.
— Урсула, — с трудом переводя дыхание, сказал он, — дорогая! Я создал лишённого жизни и в то же время живого демона! Алюминий и электронные вихри, магнитные поля и вечный танец нейтронов должны были стать величайшим благом для человечества. Годы я работал без отдыха, использовал в работе, всо свои знания; к тому же всё это стоило мне кучи денег. И однако…
Он задохнулся. Хотя он продолжал смеяться, глаза его по-прежнему были полны страха.
— …и, однако, я благодарю небо за то, что моё детище погибло! Всё, Урсула, с этим покончено. Знаешь, чем я теперь займусь?
— Нет, дорогой, — и она с любопытством посмотрела на него.
— Куплю ферму и начну выращивать спаржу!
— С…спаржу? — растерянно пролепетала она. — Но почему именно спаржу?
— А потому, — медленно проговорил профессор, — что спаржа так удивительно безобидна!
ИСПАНИЯ
МАНУЭЛЬ ГАРСИА-ВИНЬО
ЛЮБОВЬ ВНЕ ВРЕМЕНИ
Первого и до сих пор единственного путешественника в четвёртое измерение звали Хулиан Сендер. К изобретению машины времени он не был причастен. На нём её только испытали.
В 1980 году, когда ему исполнилось тридцать лет, учёные Института хроноскопических исследований создали машину, которая могла переносить человека в будущее. Хулиан Сендер работал в институте заместителем начальника пресс-центра и был выбран из двенадцати других добровольцев для путешествия в 2020 год.
Никакой специальной подготовки он не проходил. Ему просто сказали, что он свершит один-единственный рейс. Пройдёт точно сорок лет, а он пробудет там всего неделю. Через семь дней он должен быть в том самом месте, где очутится по прибытии. Никаких вопросов задавать не позволили и сообщили, что, коль скоро он выбран, ему не разрешат пойти на попятную.
По окончании недельного отпуска, который ему предоставили перед опытом, он явился в институт ровно в восемь утра. И, следуя указаниям полученного накануне письма, направился к комнате номер 23.
Ему отворил молодой человек в белом комбинезоне с вышитой на кармане синей монограммой И. X. И. Молодой человек, улыбаясь, пожал Хулиану руку и пригласил войти.
Затем он провёл его в камеру, где пол, потолок и стены были металлические, без единого отверстия. Единственный стул также был из металла. Ни коврика, ни картины, ни какой-либо иной мебели.
— Ну вот, — вымолвил провожатый, — как только я выйду, садитесь сюда.
Сендер хотел что-то сказать, но молодой человек его перебил.
— Ни о чём не беспокойтесь. Всё, что вам нужно знать, вы уже знаете. Сейчас от вас требуется лишь одно — выполнить мои указания. Когда я выйду, садитесь.
Молодой человек вышел, заперев за собой дверь, и Хулиан уселся на металлический стул. Он огляделся по сторонам. Помещение казалось ярко освещённым, но обнаружить источник света Хулиану не удалось. Он поискал глазами дверь, в которую совсем недавно вышел его провожатый, и не нашёл её. Камера представляла собой большой куб с рёбрами около пяти метров. Пол, стены и потолок выглядели одинаково: абсолютно гладкие металлические пластины матово блестели в странном свете.
Спустя некоторое время — Хулиан затруднился бы определить какое именно — послышалось своеобразное жужжанье, которое действовало не только на слух, но и на осязание и зрение. Впрочем, Хулиан не был уверен, началось ли оно теперь или существовало с самого начала. Нечто вроде дрожи застывшего воздуха камеры, дрожи, воспринятой совокупностью чувств и проникавшей в самую глубь организма.
Хулиан подумал, что с начала эксперимента, должно быть, прошли долгие часы. Однако он не испытывал ни голода, ни жажды, ни малейшей усталости или боли. Свет, озарявший камеру, казался теперь менее ярким. Стены — более тёмными и плотными. Но он решил, что просто привык к равномерному блеску, который вначале едва не ослепил его.
Хулиан закрыл глаза и то ли уснул, то ли нет — этого он впоследствии так и не уяснил. Когда он снова поднял веки, впечатление было такое, будто он вместе со стулом находится не на полу, а на одной из стен камеры. Гудение прекратилось, но теперь закружилась голова и появилось ощущение полёта в пустоте, непрерывного падения в бездну.
Очнулся он на лужайке, поросшей клевером, и интуиция сразу подсказала ему, что он уже в обещанном 2020 году. Судя по солнцу, возглавлявшему скопище белых, как вата, кучевых облаков, было между десятью и одиннадцатью часами весеннего утра.
Он вскочил на ноги, ощущая лёгкую усталость, и огляделся по сторонам. С севера, востока и запада лужайка была окаймлена оградой из побелённых металлических столбов, за которой до самого горизонта, низкого и далёкого, тянулись пашни. На юге же она переходила в пологий склон невысокого холма.
Хулиан направился к вершине холма, предчувствуя, что на противоположном склоне найдёт нужную дорогу.
В самом деле, по ту сторону холма также тянулись возделанные поля, но километрах в двух виднелось не то большое селение, не то маленький город.
Мир, в который он проник, почти не отличался от мира, им покинутого, и он даже решил, что поменял не эпоху, а место.
Так он опознал марку и модель автомобиля, в который фермер лет пятидесяти с помощью мальчика накладывал, словно в грузовик, разноцветные призматические ящики. Затем внимание его привлекли необычный материал этой тары и её безукоризненная выделка. Вполне вероятно всё-таки, что такие предметы существовали и в его время, только в более развитой, чем его собственная, стране.
