"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 8 (1967-68 г.)
Приборы показывали, что в жилище господствует неизменно ровная, одинаковая температура и влажность, несмотря на то что самуров там было как сельдей в бочке. Поражали чистота и порядок в камерах, переходах и кладовых. Чувствовалось, что древние существа необычайно чистоплотны. И тут Валентина обратила внимание на странное явление: на экране было видно и небо со звездами, и океан, и почти весь атолл. Все это довольно явственно проступало на фоне внутренних помещений.
– Что бы это значило? - подумала она вслух. - Кто-то из самуров летает сейчас над островом?
– Не думаю, - ответил Волков. - Здесь иное. Просто они видят не только в темноте, но и сквозь листья растений, стены купола, деревья. Для них, полагаю, все прозрачно. Удивительные существа!
…Прошли еще день и еще ночь. Томительно текло время. Митя высчитывал в уме, когда аргинин проникнет в кровь самуров и начнет подавление ферментов. На экране дрожало изображение камеры того «муравейника», где скрывался их информатор.
– Четыре двадцать по Гринвичу, - взглянув на часы, произнес наконец Волков. - Сейчас начнется.
– Как бы я не хотела, чтобы это начиналось! - ответила со вздохом девушка. - Ведь мы поступаем жестоко!
Митя отвернулся к окну, облокотился на подоконник и стал глядеть на быстро светлеющую рощу. Там звенел, разрастался унылый напев рожков. Волкову тоже было очень жаль самуров. «Но что тут придумаешь иное? Какой толк в подобной жалости?» - зло думал он.
Самуры в камере вдруг забеспокоились, потекли по коридорам и переходам. Сплошной массой ринулись они к выходу. Древний инстинкт, разбуженный действием метаболита - аргинина, гнал их в леса палеозоя… которых уже давным-давно не было. Мрачный напев рожков пронзил сердце Валентины. Она зажала уши, чтобы не слышать мелодию. О, этот жуткий напев!
С гулом лопались пленочные входы в купола. Самуры расползались по атоллу, точно слепые, натыкаясь на кусты и обглоданные пальмы. «Да, аргинин сработал без промаха, - размышлял Митя. - Больше не видеть им звездного неба. Не видеть! Прощайте, самуры. Вы уходите, а мы остаемся».
– Валя, - тихо позвал он.
Девушка не отозвалась. Подперев кулаком щеку, она сидела у окна, беззвучно созерцая розовеющий в лучах восходящего солнца океан. Валентина понимала, что все это не могло окончиться иначе. Но ее нервы были до предела натянуты, а сердце сжималось от боли. «Самуры далеко бы пошли, далеко! - размышляла она. - Это бесспорно. Какая у них стройная организация. Все у них существуют для каждого и каждый - для всех. Вот идеал, к которому должны стремиться мы, люди».
«Ошибаешься, - сухо возразил ей внутренний голос. - Не в общежитии, подобном муравейнику, и не в их укладе жизни должны искать люди образец». «Если бы не оледенение, на Земле победил бы их разум», - твердила Валентина. «Победа человека случайна». «Закономерна, - поправил голос. - В нашем обществе коллективный разум сочетается с высоким интеллектом и гибкой адаптацией индивидуума к любым внешним условиям». - «Причем здесь адаптация?» - «И это говоришь ты, биолог? - негодующе воскликнул двойник. - Да как только на Земле появились первые живые существа, ВЫЖИВАНИЕ стало центральной проблемой эволюции. И оно тесно связано с адаптацией, приспособлением». - «Разве римский солдат, убивший Архимеда в Сиракузах, обнаружил большую адаптивность поведения, чем Архимед?» - заметила Валентина. «Чепуха. Сущность проблемы выживания - чисто биокибернетическая. Да, да. Почему самуры не вынесли оледенения? Они были просто живыми автоматами с линейной тактикой поведения. А человек - более высокая ступень… Природа наделила самуров сложным и тонким алгоритмом, системой рефлексов адаптации. И этот алгоритм действовал у них хорошо до поры до времени. Пока климат Гондваны изменялся плавно, очень медленно. Когда же наступило резкое похолодание, алгоритм нарушился. Самуры похоронили самих себя, свернувшись в безжизненные куколки. И умерли для эволюции».
Ее мысли прервал Митя. Он тихо сел рядом, ласково погладил по плечу. Валентина доверчиво склонила голову ему на грудь. Она чувствовала себя смертельно уставшей. Так они сидели и молчали, вглядываясь в неподвижные группы самуров, чернеющие в предрассветном сумраке. Казалось, пришельцы спали. «Они уснули теперь навсегда и никогда не проснутся», - уже спокойнее подумала девушка, примиряясь с неизбежным.
Вдруг Валентина вздрогнула: невероятный, все заглушающий рев английских рожков потряс стены домика.
– Что это? - вскочил на ноги Волков, пытаясь через плечо девушки выглянуть в окно. В широко раскрытых глазах Валентины были изумление и страх.
– Самуры… - прошептала она и, не докончив фразы, бросилась к выходу.
Атолл кишел живыми самурами. Словно разбуженные лучами солнца, они метались по всем направлениям, шурша жесткими крыльями. В их бешеном движении не было ни порядка, ни цели, пока не раздался сигнал вожака с опушки обглоданной пальмовой рощи. И самуры со всех сторон устремились к нему.
Вожак повернулся и побежал в глубь атолла. За ним двинулись остальные.
– Ничего не понимаю. Ведь они должны были умереть, вернее, свернуться в куколки? Значит, не сработал аргинин? - Митя растерянно смотрел на кипящий водоворот черно-синих тел, катившийся в северо-западный угол атолла. Туда, где были их жилища.
– Аргинин не мог не подействовать, - едва слышно уронила Валентина. - Да вышло не так, как нам хотелось.
– Что ты хочешь этим сказать? - растерянно спросил Митя. Вся его самоуверенность улетучилась. Рухнули теоретические построения, которыми он втайне гордился. Но почему? В чем ошибка?
– Не знаю, что будет, но мы должны… - Митя выбежал из домика и устремился за самурами, к куполам. Валентина, поколебавшись, последовала за ним. Со стороны «города» все явственнее доносился странный скрежещущий звук - будто там пилили камни.
…Скрываясь за уцелевшими деревьями, они наблюдали какое-то бессмысленное уничтожение куполов. Орудуя крепкими челюстями, как пилами, самуры с бешеной энергией рвали, крошили, перемалывали «цемент» своих жилищ. Ломали камеры, переходы, грибные сады, обрушивали ажурные своды. Казалось, действовала гигантская, хорошо слаженная машина разрушения. Вскоре «города» с правильными рядами куполов не стало. На его месте была перепаханная, хорошо выровненная поляна.
– Что же это они делают? - в отчаянии восклицал Митя, хватаясь за голову.
За все время Валентина не произнесла ни слова. Она будто окаменела, широко раскрыв глаза, вцепившись в ствол пальмы.
Но вот снова показался вожак. Его лилово-черные наспинные «зрачки» тускло светились, будто аргинин вдохнул в них призрачную жизнь. Прозвучала властная мелодия. Тысячная масса пришельцев устремилась за вожаком.
