Наталья Деева - Хирург
Из окна открывался вид на дорогу, по которой сновали автомобили. И спрятаться негде. Разве что вон за тем кустиком. Вряд ли Ленка будет смотреть в окно… а если будет? Вдоль позвоночника скатилась капля пота.
— Алекс?
Он едва не подпрыгнул.
— Твой кофе. И вот, вафли, пряники.
Надо же, сейчас она ведёт себя совсем не так, как при первой встрече, от восторженной девочки ничего не осталось, она холодна и спокойна. Горячий кофе обжёг горло, Алекс глотнул и закусил вафлей. Поблагодарил, хотя не понял вкуса. Лена смотрела пристально, с интересом, ухмылялась своим мыслям и, наконец, озвучила их:
— Неужели переспать со мной так страшно? — она вытянула длинные ноги, коснулась стопы Алекса.
— Н…нет. Последствия — да, — проговорил он. — Мне нужно подумать о последствиях.
— Если что, сможешь выбрать партнёршу по вкусу, есть ещё брюнетка и рыженькая.
— Я пошёл, — Алекс поднял пакет и поспешил к выходу.
На всякий случай обошёл остановку, Ленкин дом, устроился в кустах, включил радио: посторонние шумы и вдруг — Ленкин голос:
— А я тебе говорю, не будет он вникать. Ты бы видел его — дрисливый цыплёнок.
Тишина, иногда — тяжёлое дыхание.
— Как всегда… А что мне было ему плести? Ну, ничего более правдоподобного не сочинила, я ж думала, он соскочил с крючка, и теперь работать будете вы. Отличная, по-моему, версия.
Алекс понял, что Ленка сейчас разговаривает по телефону. Если она в открытую это заявляет, значит, никакая опасность их сообществу не грозит. Жаль, что не слышно собеседника — того, кто за ней стоит: он сейчас говорит любопытные вещи.
— Да что ты выдумываешь! Приползёт как миленький, куда денется. Все люди на земле несвободны, потому что всегда есть те, кого они любят.
Нервы были натянуты как гитарные струны, и вдруг одна из струн, всхлипнув, лопнула и повисла. И весь мир съёжился до размеров панциря улитки, которая ползёт по зелёной травинке, исследуя её рожками. Все, кого я люблю, в опасности, подумал Алекс. Джессика — всего лишь предупреждение. Следующий шаг — мама.
— Только ты не думай, что я это делаю ради тебя, — даже через наушники было слышно, как в голосе девушки звякнул металл. — Ну да, ну да… Я дура, и меня привязать было просто, — смешок. — Представляю, как он будет выгребать, такой незаменимый! Ладно. Пока. Надеюсь, что в скором времени я тебя не услышу.
Судорожный вздох. Возня. Заиграла музыка: "Освободи мою бедную душу, благослови, дай мне выйти на сушу". Некоторое время Алекс сидел на корточках. Потом растянулся на траве. Мысли текли медленно-медленно, и голова соображала туго. Нет никаких инквизиторов, это пугало, которое Ленка сочинила на ходу. Есть тайное сообщество, которому он зачем-то понадобился. Не исключено, что он, и правда, обладает редкими свойствами, и свойства эти нужно пробудить инициацией. Что значит "меня привязать было просто?" Его тоже хотят "привязать"? Трудно сказать, что конкретно имеется в виду, но точно — ничего хорошего: "представляю, как он будет выгребать, такой незаменимый". И что теперь делать? У мамы слабое сердце, если случится приступ, никому это не покажется странным. Это будет предупредительный выстрел в воздух. Она, конечно же, выживет. А потом? Инфаркт? Авария? Как жить с мыслью, что по твоей вине погиб единственный близкий человек? Да и не дадут ведь жить: вырулит из-за поворота машина или, как у Джессики, лопнет сосуд в голове. Вопрос второй: как живётся тем, кто продал душу дьяволу? Так же, как свободным, которых сделали рабами, — никак. Они сгнивают на рудниках. Не лучше ли — сразу? Алекс задрал голову, посмотрел на крышу восьмиэтажного дома. Чувства пока спали, разум подсказывал, что это единственный, самый безболезненный выход.
Нет! Не единственный! Можно просто сбежать, запутать следы, купить новый телефон, ни с кем не связываться, избегать людей. Пройдёт время, и они отстанут. Если же у них в каждом городе уши и глаза, то вариант с крышей остаётся в силе. Поделиться бы с кем-нибудь, авось, подскажут выход, которого самому не видно? А если посоветоваться с Тохой? Нет, вдруг он заодно с Ленкой? Уж слишком подозрительно он появился, буквально выплыл из небытия… Вдруг Ленка не солгала, и существуют две противоборствующие стороны? Если Тоха на стороне Ленкиных противников, значит, он заинтересован в гибели опасного элемента.
Сжав виски ладонями, Алекс сел на бордюр. Кому верить? Где правда? Где ложь? Куда бежать? Мама… да она с ума сойдёт! Тоха… Тоха, если даже ты меня предал, тогда жить не стоит. Рука сама потянулась к мобильному.
— Алло, — промурлыкал Тоха. — Ну, как дела, Штирлиц?
— Всё очень, очень хреново.
— Да… по голосу слышно. Быстро рули ко мне.
Переступив порог Тохиной квартиры, Алекс, не разуваясь, прошёл в залу, упёрся лбом в стену.
— Вижу, что всё запущено, — Тоха отвёл его в кухню, усадил на табурет. — Ты тупишь, как бот в Контр-Страйке, — мозолистые руки сцепились в замок, легли на колено. — Ну, говори.
Облизав губы, Алекс начал рассказ. Тоха мрачнел с каждым словом, без удовольствия пил кофе, жевал пирожок.
Иссякнув, Алекс закончил:
— Ты разговариваешь сейчас со мной и рискуешь. Если они поймут, что ты дорог мне, ты станешь разменной монетой. У мамы слабое сердце, она станет разменной монетой в первую очередь, а я не хочу, чтобы из-за меня страдали те, кого я люблю.
— Значит, тебе нельзя никого любить. Правильно ты решил: сваливай, пересиль жалость к матери и не вздумай никому звонить. Ляг на дно. Пройдёт пару лет, и они о тебе забудут. Поверь, есть тысячи мест, где можно укрыться.
— Как ты не понимаешь, — Алекс отхлебнул из чашки. — Я исчезну — мама с ума сойдёт! Я не смогу жить спокойно, зная, что она тут… Думать, жива ли она, здорова… и не звонить. Это подлость. Подлость!!!
— Тише, тише. Я тебя боюсь, у тебя глаза безумные.
— Вдруг они её убьют — в отместку? Её даже похоронить будет некому!
— Не убьют, — качнул головой Тоха. — Будут держать как козырь в рукаве. Вдруг ты вернёшься? Сам подумай, зачем избавляться от козырей? Да они над ней трястись будут! Слушай… а если найти тех, других, и с ними договориться? Вдруг получится?
— Нет никаких других. Только эти, а этим рабы нужны.
Тоха прищурился, разглядывая друга:
— Что ж в тебе такого ценного? Я шо-то не вижу.
— Все мечтают быть особенными, — криво усмехнулся Алекс. — Богоизбранными. Идиоты, ведь так здорово жить… просто жить, и чтобы тебе не мешали. А теперь, — он вздохнул. — Всё пропало. Меня в академию должны были взять по результатам тестов.
— Вот дурище! Шкуру тебе свою спасать надо. Так. Прямо сейчас едь домой и пакуй чемоданы. Ноги в руки — и вперёд. Только чтобы никто не мог даже догадаться, где ты. И не вздумай звонить, писать… даже посылать почтовых голубей. Так сваливай, чтобы никто и помыслить не смог, где ты, и с матерью не вздумай прощаться.
