Виталий Забирко - Тени сна
Он легонько подбросил метлу на руке, и она действительно медленно, как пушинка, спланировала. Непроизвольный озноб пробежал по спине. Если верить в мистику, такая метла ночью притягиваясь лучами луны, или по какому-то там другому механизму чёрной магии, могла не только воспарить над землёй, но и нести на себе седока.
Гюнтер достал из кармана вчерашнюю веточку и сравнил её с прутьями метлы. Ветки были одного растения.
- Омела, - услышал он за спиной и резко обернулся.
В дверях, прислонившись к косяку и сложив на груди руки, стоял ночной портье. В своём неизменном черном, с иголочки костюме, белоснежной рубашке и галстуке. И Гюнтер мог поклясться, что, несмотря на отсутствие пятен и пыли на костюме, одежды после подметания улицы Петер не менял.
- Это омела, - повторил Петер. Он улыбался снисходительной улыбкой, глаза сквозь просветлённую оптику очков смотрели с ехидцей. - Паразит такой. На деревьях растет. Лучшего для метлы не сыщешь.
Гюнтер отвёл глаза в сторону. До сих пор он считал, что омелу называют ведьминой метлой только из-за внешнего сходства и её ветви для подметания не годятся. Но вот поди же ты... Он аккуратно положил метлу на место и почувствовал, что руки у него дрожат. Разрозненные факты, наконец, выстроились в четкую логическую цепочку. Омерзительнейшую до неправдоподобия. Только не показать этому самодовольному юнцу всей своей ненависти. Не расплескать её раньше времени...
С трудом сдерживая себя, Гюнтер повернулся и со сконфуженной улыбкой человека, застигнутого за неприглядным занятием, подошёл к Петеру.
- Омела, говоришь? - переспросил он треснутым голосом.
Петер ещё больше оскалился.
- Тогда, извини, - процедил Гюнтер, схватил Петера за лацканы пиджака и, подсев под портье, бросил его через себя на пол каморки.
Со страшным грохотом и звоном вёдра разлетелись в стороны, с сухим треском посыпались швабры и щётки. Гюнтер прикрыл дверь и вставил в дверную ручку половую щётку. Петер неуверенно ползал по полу на четвереньках, наощупь разыскивая очки. Гюнтер шагнул к нему и, когда Петер накрыл очки ладонью, с силой наступил на руку каблуком. Стекла очков хрустнули.
Петер заскулил, Гюнтер убрал ногу, но, не дав портье рассмотреть окровавленную ладонь, пальцем приподнял его подбородок и нанёс снизу страшный удар кулаком. Казалось, в этот удар он вложил всю свою ненависть и отвращение к ублюдкам, готовящим из младенцев бесовские снадобья.
Удар отбросил Петера спиной на метлы, и он так и остался на них лежать, судорожно втягивая разбитым ртом воздух и очумело щурясь на Гюнтера близорукими глазами.
- Так, значит, омела, - повторил Гюнтер, наклоняясь над портье. Его трясло от бешенства. Он взял Петера за галстук и подтянул его лицо к своему.
- Омела?!
- Т-т... т-та... - сквозь крошево зубов выдавил Петер. Он поперхнулся, закашлялся, и сгусток кровавой слюны, скользнув из рта по бороде, упал на белоснежную рубашку.
- Чьи это мётлы? Чьи мётлы, я спрашиваю?!
Петер невразумительно промычал и опять закашлялся.
- Чьи? Суккубы у тебя их тут на день оставляют?! А где твоя метла, суккуб Петер?
По лицу Петера промелькнуло недоумение.
- Ах, прости! Инкуб Петер! Тебе метлы иметь не положено! На метлах летают ведьмы, а не ведьмаки...
Лицо Петера посерело, он стал приходить в себя после удара. Сквозь плёнку бессмысленности в глазах проявился страх.
- Кто делает эти метлы? У кого ты берёшь книги?!
- Шне... - Шешу... - прошипел Петер разбитым ртом и замотал головой.
- Что?!
- Шне мшушу! - с надрывом провыл одними лёгкими Петер.
Гюнтер понял, что перестарался и сломал портье челюсть.
- Ах, ты не можешь! Не можешь сказать! За это тебя козёл подмажет! А серебряную пулю в живот хочешь? Или осиновый кол в зад?
Лицо Петера словно покрылось изморозью. Гюнтер неторопливо извлек "магнум" и подбросил его на ладони. Глаза Петера не отрываясь следили за пистолетом.
- Ну?
- Шы шне шужнёше мшеня... - закрутил головой Петер.
- Ещё как, - процедил Гюнтер. - Пристрелю, как шелудивого пса. За младенцев, я нафарширую твой живот серебром, как утку черносливом. Ну?!
Он снял предохранитель.
- Шнет! - затрясся Петер. - Шья тшетжей шне тшкал!
- А кто? Кто их украл?
- Шне шаю. - Петер затрясся в истерике. - Шешно шово, шне шаю! Похоже, он в самом деле не знал.
- А у кого ты берёшь книги?
- Шу... Шли... мшайтшо!
- У кого?
- Шу...
Тело Петера вдруг резко изогнулось дугой.
- Шлинтша Майштшо!!! - выкрикнул он, раздирая лёгкие. Судорога перевернула его лицом вниз, его вырвало, и он затих.
Гюнтер поднял голову портье за волосы. Глаза Петера закатились, он был в глубоком обмороке.
"Шплинт Мастер, - подумал Гюнтер. - Или Шплинт Маэстро. Похоже на кличку, если правильно понял шипение портье. Хотя очень странная кличка. Впрочем, книжная цепочка, скорее всего, никуда не ведёт. Напрасно бургомистр и священник возлагают на неё такие большие надежды. Как выдал бы комп - девяностопроцентная вероятность того, что этот самый Шплинт Маэстро (или, как его там?) такая же "шестёрка", как и инкуб Петер. Один хранитель книг, другой - хранитель мётл".
Положив голову портье на метлы так, чтобы он в беспамятстве не захлебнулся собственной кровью, Гюнтер взял сумку, вынул из ручки двери щётку и вышел из каморки.
На улице Гюнтер остановился в нерешительности. Идти в "Звезду Соломона" завтракать после стихийно происшедшего допроса не хотелось.
Чтобы снять возбуждение и привести мысли в порядок, он пошёл по улице спокойным прогулочным шагом. Сам того не замечая, свернул на знакомую Стритштрассе и неожиданно для себя вышел к сожжённой уборочной машине. От машины остался покорёженный жаром металлический остов, стены ниши закоптились сажей до самой крыши, на пол-улицы разлилась лужа засохшей грязно-бурой пены, неприятно скрипящей под ногами. К удивлению Гюнтера зевак на месте происшествия не было, лишь у стены одиноким охранником стоял полицейский. Маленький, пухленький, похожий на вчерашнего, если бы не пунцовое лицо и не форменная, вместо мотоциклетной, каска с куцым серо-белым плюмажем.
Гюнтер подошёл поближе, полицейский повернулся к нему, и они встретились взглядами.
"Бог ты мой!" - содрогнулся Гюнтер. Всё-таки это был его знакомец. Но куда делся его "проникающий" взгляд! Моргая воспалёнными веками, полицейский смотрел на Гюнтера тупо и невидяще. Видно досталось ему ночью крепко. Гюнтер скользнул взглядом по мундиру - чистый, отутюженный, пряжка и пуговицы, в том числе и верхняя, сияли.
"Слава богу, что живой", - подумал Гюнтер, но облегчения от этой мысли не получил.
- Добрый день, - поздоровался он. - Не подскажите, как пройти в библиотеку бургомистрата?
