Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе
Выбравшись из кузова, Буш остановился на минутку, потому что внимание его привлекло прелюбопытное зрелище — марширующий взвод новобранцев. Завербовали их, видимо, буквально на днях — пингвины лучше держали бы строй, чем эта кучка запуганных бритоголовых солдат. Сержант Прундель с искренним усердием громовым карканьем выдувал из их голов всякий намек на интеллект и индивидуальность. Болт, Глисон или сам Господь Бог управлял бы государством — Прундель оставался бы на своем посту и ревностно «вносил посильный вклад».
Взвод неуклюже остановился — после того как на их головы был выплюнут соответствующий приказ. С головы одного из новоиспеченных рекрутов слетела фуражка, и Буш воззрился на него в изумлении. Это слегка помятое лицо было ему как будто очень знакомо. Невероятно, конечно, — но, в конце концов, новобранцев отлавливали и в прошлом… Да, теперь сомнений не осталось: то был Лэнни, с которого Прундель сгонял по семь потов в день.
Буш при встрече не преминул шепнуть об этом Хауэсу. Тот кивнул, рявкнул приказание двоим в хаки — и через пять минут Лэнни, изрядно спавший с лица, уже стоял перед ними и бросал недоумевающие взгляды то на Хауэса, то на Буша.
Его выловил патруль в раннем юрском за «нарушение спокойствия». Пойманного доставили сюда, а вся его компания успела вовремя разбежаться.
Лэнни клялся и божился, что о Стейне впервые слышит. Хауэс кликнул Стенхоупа, поскольку дело было серьезное. Оба офицера, Буш, Лэнни и двое его охранников проследовали по коридору в пустую комнатушку. Лишь мельком взглянув вовнутрь, Лэнни начал отчаянно протестовать. И было из-за чего: стены и пол этой камеры запятнаны кровью. В углу располагались видавшие виды клюшки для гольфа. Хауэс извинился и вышел, а охранники остались за дверью.
Черты Стенхоупова лица заметно ожесточились. Он взял одну из клюшек и продемонстрировал Бушу ее назначение; Лэнни со стоном повалился на пол. Буш сжал обеими руками клюшку и с размаху съездил ею Лэнни по боку. Это было совсем нетрудно и даже приятно. Вот, наконец, и настоящее действие!
Лэнни не сообщил им ничего особенно важного — кроме того разве, что со Стейном они разругались в пух и прах и тот переместился в другую эпоху. А Буш чувствовал себя обманутым, хотя Вордсворту все равно пока не верил.
Часом позже он уже был полностью экипирован для миссии наемного убийцы. Ему выдали новое обмундирование, заполнили ранец всякой необходимой снедью, снабдили лучевым ружьем, газовым пистолетом и двумя кинжалами — один болтался в ножнах на поясе, другой был пристегнут ремнями к голенищу сапога.
Затем Буша отправили для рапорта к полковнику, ведавшему учениями. Скинув ранец у стены, он терпеливо ждал под дверью разрешения войти. Но прошло пятьдесят нескончаемых минут, прежде чем прибывший сержант сопроводил его в резиденцию полковника.
Полковник этот, непривычно мягкий и обходительный для военного, был едва виден из-за кип папок и бумаг, загромождавших его рабочий стол. Он, похоже, поспешно перестраивался согласно системе Режима Действия — в противном случае он сидел бы сейчас в другом месте.
Он не сообщил Бушу ничего нового или ободряющего, а только снабдил напутствием — примерно следующим:
— Адмирал Глисон ценит преданность и рвение. Силверстон — угроза государству, ибо его идеи направлены на то, чтобы сбивать нас… вернее, тех, кто слаб, с толку. Если ваша миссия увенчается успехом, Адмирал не оставит это без должного внимания — уж я позабочусь. И последнее: вы — не убийца, а уполномоченный государством исполнитель приговора. Вы свободны!
Знакомый потрепанный фургончик поджидал Буша, чтобы отвезти его на Стартовую Станцию. Наконец-то можно бежать из этого ада! Буш уже взялся за ручку дверцы, как откуда-то возник Хауэс. Лицо капитана на мгновение скривила болезненная гримаса. Буш припомнил то же выражение на его лице в тот момент, когда он, извинившись, покидал камеру пыток.
— Чувствуете вы, что способны на убийство? — спросил он.
Бушу вдруг остро захотелось быть с ним откровенным, раскрыть все, что лежало на душе. Но в том-то и штука, что раскрывать было нечего. Он таился даже от самого себя.
— Да, способен.
Тогда посмотрим. От вас многое зависит.
— Да, конечно.
Буш забрался в крытый кузов. Последнее, что он увидел, прежде чем захлопнулись железные ворота, был взвод сержанта Прунделя, маршировавший сквозь группку теней из будущего.
На Стартовой Станции Буш снова стал другим человеком — иначе говоря, из вояки превратился в пациента. Врачи и медсестры (тоже подчиняясь приказу) окружили его всевозможным вниманием. Ему выдали новый запас КСД — только на этот раз в форме таблеток. Его поместили в специальную комнату — с расчетом, что на этот раз ему не удастся вернуться незамеченным. Последовала обычная процедура со взятием крови и полоски кожной ткани. Буш повторил про себя основные положения Учения и проглотил две таблетки.
И снова он стал кем-то другим — ни живым ни мертвым, в безвременье — там не происходило никаких перемен. Сознание его раскрывалось, как будто навстречу солнцу; распахнулись и потайные дверцы, опечатанные тысячелетия назад, впуская вовнутрь часть Вселенной. Впервые за долгое время Буш был счастлив, потому что ощущение радостного спокойствия вдруг заполнило его, а мозг заработал легко и ясно. Уплыли прочь клюшки для гольфа, квадратные челюсти, бутыль с индийской наклейкой; он вымел их из сознания — и освободился.
Однако у пути его была своя цель. Наркотик и Учение работали теперь сообща; Буш почувствовал нечто, помогавшее ему выбирать направление. Он оказался вдруг в положении пловца, нырнувшего в бурную реку и почувствовавшего, как мощное течение сносит его в бездну, к огромному водопаду. Так и Буша течение несло вниз по энтропическому склону, которое (не сопротивляйся он ему) забросило бы пловца неизвестно куда, к самому началу мира. Так что Буш изо всех сил карабкался по склону вверх, пока усталость не одолела и он не уверился в том, что можно всплыть на поверхность.
Книга вторая
I. В чужом саду
Домишки взбирались вверх по холму, лепясь друг к дружке, по обеим сторонам дороги. Все они были совсем крохотные — с одной-двумя комнатками в верхнем этаже, — но солидности ради сложены из камня, хотя и жались друг к другу, спасаясь от пронизывающих восточных ветров. При каждом домике имелся палисадник; располагался он всегда выше дома по холму — так что его вполне можно было засевать из окон второго этажа.
На гребне холма, где помещался последний каменный дом, находилась почти плоская площадка. Пройдя мимо этого дома, который оказался лавкой бакалейщика, Буш обернулся и посмотрел вниз. Весь поселок отсюда как на ладони. «Какое странное, однако, поселение», — без конца думал Буш.
