Брайан Олдисс - Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе
— Ну еще бы! Всегда удобнее напиться в кочергу, чем действовать.
— Само собой! И при случае я так и поступлю. Напьюсь как мне угодно и чего угодно — только не этой твоей индийской мерзости. Ты всегда был неучем, а то припомнил бы сейчас, что сказал Вордсворт по этому поводу.
— К черту Вордсворта!
— Прежде чем он пойдет к черту, я таки скажу тебе! — Джеймс в гневе поднялся, опершись руками о стол; встал и Буш. Так они и стояли, меча друг в друга молнии горящими угольями-глазами, и старик взволнованно и торжественно продекламировал:
Я понял: тщетно действие — шаги, слова,
Движения, эмоции — все втуне,
Ведь следствие его — все та же неизвестность.
И мы, обманутые, убеждаемся опять:
Да, мы уйдем; страдание — пребудет,
Скрывая тайну Вечности от нас.
А теперь послушаем, что ты сможешь возразить.
— Вздор! Это заблуждение старо как мир! — Буш сердито оттолкнул стол и быстро вышел из комнаты.
«Я еще покажу, я еще докажу вам», — вертелось в его хмельной голове. Все происходящее было ступенькой к новому обретению себя-художника. У Вордсворта должно было хватить здравого смысла перечеркнуть эту строфу жирным крестом и признать: и действие, и бездействие — равные части страдания.
В ближайшие два бездеятельных дня он нашел себе новый повод для страданий и терзаний. Он, Буш, не сопротивлялся течению событий (повторял он себе) не только из соображений собственной выгоды, но и потому что таким способом он обеспечивал отцу некоторую безопасность. Правда, если благосклонность правительства выливалась только в виски, толку от нее немного. Более того, он тем самым толкнул отца на неверную дорожку, оканчивающуюся в топком болоте.
Однажды, когда все уже изрядно поднагрузились из второй бутыли «Черного Тушкана», Джеймс Буш решил включить телевизор. Сначала на экран выплыл сельский пейзаж, на фоне которого красовалась во весь экран надпись: «Экстренное сообщение». За кадром наяривал военный оркестр.
— Государственный переворот! — крикнул Буш; он тут же устроился на полу перед телевизором и прибавил звук.
На экране явился некто о двух головах. Буш сначала протер глаза, потом отрегулировал что-то в телевизоре — и головы соединились в одну. Объединенный рот выплюнул следующее:
— Принимая во внимание беспорядки в разных регионах страны и общее состояние нашего государства, постановлено ввести военное положение во всех крупных городах. Действие его началось сегодня в полночь. Правительство генерала Болта оказалось несостоятельным. Сегодня утром, в результате непродолжительных боев, его место заняли представители партии Всенародного Действия. Судьбы и будущее благополучие нашей страны находятся теперь в надежных руках адмирала Глисона; вооруженные силы и правительство отныне контролируются им. Через несколько секунд адмирал Глисон будет говорить с народом!
Под барабанный бой объединенного диктора сменила комната с кафедрой, за которой помещался пожилой человек в военной форме и с лицом каменной статуи. Выражение его наспех рубленных черт не сменилось ни разу в продолжение всей речи. Тяжелая квадратная челюсть и манера говорить живо напомнили Бушу сержанта Прунделя.
— Мы живем в сложное время переходного периода. Поэтому необходимы жесткие ограничения и меры, чтобы пережить следующий год — он будет критическим. Партия Всенародного Действия, которую я представляю, взяла власть в свои руки, дабы обеспечить скорейший выход страны из кризиса. Свергнутый нами преступный режим долго скрывал от всех нас истинное, катастрофическое положение вещей. Достоверно известно, что предатель Болт намеревался бежать в Индию, захватив с собой крупную сумму денег и бесценные произведения искусства. Вчера вечером мне пришлось присутствовать при казни генерала Болта, совершенной от имени и на благо народа.
Я убедительно прошу вас, сограждане, оказать нам посильное содействие. В такое тяжелое время мы не можем позволить себе роскошь иметь оппозицию.
Все изменники — прихвостни Болта — должны вскоре предстать перед судом. Мы ожидаем от вас помощи в их поимке и аресте. За границей у нас множество врагов, злорадно смакующих наши неудачи; они с удовольствием сыграют на нашей слабости. Поэтому чем скорее мы избавимся от врагов у себя в отечестве, тем быстрее установим прочный мир в стране и за ее пределами.
Помните: действуя сообща, мы выстоим и возродим нацию.
Последние слова адмирала потонули в рокоте барабанов. Глисон, ни разу не моргнув, тупо глазел в камеру, пока кадр не сменился другим. Джеймс Буш тут же выключил телевизор.
— М-да… При Болте, похоже, были только цветочки, а ягодки пойдут сейчас, — мрачно суммировала речь миссис Эннивэйл.
— Да, Болт был из умеренных, — поддакнул Джеймс. — Ну а этот-то выпинает взашей своим кованым сапогом все ваши Странствия, это уж будьте уверены.
Тон предупреждения обидел Буша-младшего всерьез.
— Будем надеяться, что Действие тщетно и преходяще, как утверждает твой поэт.
Атмосфера в доме вконец задавила его своей тяжестью, а в мастерской царил им же учиненный хаос. Пойти было некуда. С тяжелой во хмелю головой Буш снова пошел прочь куда глаза глядят. Кто бы ни заправлял всем этим муравейником, данное ему поручение оставалось в силе — разве что Хауэсу и Стенхоупу придет в голову его отменить. Слоняясь бездумно по улицам, он вдруг с изумлением обнаружил, что ноги принесли его все к тому же заброшенному пруду. И домик-развалюха был на месте, но теперь вокруг повисла звенящая тишь. Наяву ли он подслушал сговор тех четверых против Болта — или, может, он наделен даром предвидения?
Буш застыл у склизкого берега, наблюдая, как пара лягушек барахтается в прибрежной ряске. Ни дать ни взять, те девонийские амфибии — движения наверняка те же. В голове у него уже зрел новый, невероятных размеров группаж под общим заголовком «Спираль Эволюции». В нем движущиеся плавники обращались в конечности, конечности — в крылья, а крылья в конечном счете — снова в плавники. Но вскоре мысли его потекли по другому руслу.
Вернулся фургон; отпуск закончился. Буш попрощался с миссис Эннивэйл и с отцом и забрался вовнутрь. Но все это — и прощания, и крыльцо родительского дома — теперь отдалилось и подернулось дымкой. Он уже понемногу входил в гипнотическое состояние, необходимое для перемещения во Времени.
Когда фургончик въехал на недоброй памяти бетонированный задний двор Института, Буш впервые заметил здесь туманные очертания наблюдателей из будущего. Значит, это место было под надзором. Интересно только, как они относятся к новому Режиму?
