Николай Черкашин - Тайна «Aрхелона» (Крик дельфина)
– Дамы и господа! - привычно улыбается президент в объективы мониторов. В этот час я нахожусь на борту многоместного космической обороны. «Звезда Вифлеема» - форпоста нашей космической обороны. Космос - это весы мира, и «Звезда Вифлеема» - одна из гирек, которая позволит нам сохранить равновесие в грядущей «звездной войне»…
Страстная, пронзительная мелодия скрипки невольно вплелась в речь президента. Она звучала как бессловесный гневный протест…
– Ни один корабль не стоил нашей стране так дорого, как этот, - продолжал президент, - но мир в космосе стоит еще дороже!..
Рейфлинт в сердцах выключил телевизор.
– Кажется, я это уже где-то слышал…
– Они получат еще один «Архелон»! - воскликнул Бар-Маттай. - Только в космосе…
Рейфлинт и Бар-Маттай поднялись на ходовой мостик. Над ними ярко сияли ризы созвездий. Рейфлинт запрокинул голову.
– Видишь, альфа Малой Медведицы? Полярная звезда. Полярис. Через нее проходит земная ось. К ней же привязана и залповая точка «Архелона». Если хочешь, это погребальная звезда человечества, - сказал он, сосредоточенно думая о чем-то своем.
– От Вифлеема до Поляриса…
– Что-что? - переспросил Рейфлинт напряженно.
– Я говорю: человечество прошло путь от звезды Вифлеема до Поляриса…
– Звездный путь, - горько усмехнулся Рейфлинт. - Сквозь тернии - к звездам…
«УСПОКОЙТЕСЬ, ЭТО РАКЕТНАЯ ТРЕВОГА!»
Через стальные джунгли трубопроводов О’Грегори с трудом пролез за Бахтияром. При этом они успели перебрасываться репликами.
– Надо, чтобы в каждом отсеке было бы по одному нашему человеку, - пыхтел подполковник медицины. - Можно… - откликнулся стюард.
– Я изучил систему судовой вентиляции. Она легко перекрывается по отсекам.
– Это известно любому новичку.
О’Грегори пропустил колкость мимо ушей.
В выгородке-»пещере», где их поджидал Аварийный Джек, Бахтияр отогнул край ковра, под которым обнаружилась крышка люка. Стюард поднес к замочной скважине магнитный браслет - из скважины выскочил и прилип к браслету металлический шарик. Ключ легко вошел в освободившуюся скважину, и Бахтияр открыл свой потайной «сейф». Он извлек оттуда пластиковый пенал и подал его О’Грегори.
– Это годится? - с надеждой спросил стюард.
О’Грегори размял щепотку белого порошка в пальцах, понюхал его.
– Психомимотик… Пару пригоршней в вентиляционную магистраль - и через три минуты все хохочут… до слез, до колик в животе. Хохочут до смерти.
– И мы с вами тоже?
– Мы с вами наденем кислородные маски… Или еще лучше, - пошарил доктор в кармане комбинезона, - каждый сделает себе укол шприц-тюбиком.
Бахтияр поежился.
– С детства боюсь уколов. Лучше маски.
– Как только психомимотик подействует, - О’Грегори щелкнул по руке Аварийного Джека, который попытался было запустить пальцы в пенал, - ты продуешь цистерны, и мы всплывем. Отберем чистых и нечистых.
– А кто поведет корабль? Вы? - испытывал идею Бахтияр.
– Мы оставим двух офицеров: штурмана и инженера-механика.
– Трех, - хохотнул стюард. - Вас тоже.
– У вас хорошее настроение, Бахти, - кисло заметил О’Грегори.
– Да, черт побери! Когда надо действовать, мне становится весело, а действовать надо быстро. Сегодня же ночью.
– К чему такая спешка?
– Я вам не верю, док. Вы из кают-компании…
О’Грегори усмехнулся.
– Иногда за молчание можно получить больше, чем за донос…
Торопливые трели ревуна заставили вздрогнуть всех троих.
– Что это? - побледнел доктор.
– Нас засекли. Сработала сигнализация, как в банке. Хе-хе… Успокойтесь, док! Это ракетная тревога.
Рейфлинт нажал клавишу «слушают все отсеки».
– Внимание экипажу! Срок пребывания ракет на борту истек год назад. Хранить их в шахтах небезопасно. Я принял решение выпустить весь комплект по пустынному району океана. По местам стоять - к пуску ракет! - Он снял телефонную трубку и вызвал центральный пост. - Рооп, пригласите ко мне в каюту Бар-Маттая. Бар-Маттай пришел весьма встревоженный и гудками ревунов, и этим нежданным приглашением. Он с удивлением оглядел каюту, заваленную книгами…
На мнемосхеме пульта ракетной стрельбы горели тридцать два - по числу шахт - зеленых транспаранта, обозначающих стартовую готовность.
Рейфлинт в белой парадной тужурке, при шпаге принимал доклады из отсеков о готовности к стрельбе. Рооп, нажимая клавиши, вводил данные в память боевого информационного устройства. За спиной Рейфлинта стоял Бар-Маттай, которому коммодор бросал отрывистые фразы, не сводя глаз с пульта:
– Я прочитал сотни книг и пришел к очевидному выводу: человечество прекрасно приспособилось к внешней среде, к нашей планете. Лучше, чем какие-либо другие существа подлунного мира. Но мы не смогли устроиться социально. Люди не смогли приспособиться друг к другу.
После двух мировых войн, на пороге третьей человечество похоже на самоубийцу, которому дважды не удалось размозжить себе голову, и он наконец забрался этажом выше… Что толку от совершенства нашего биологического аппарата, если вот это, - Рейфлинт постучал себя по виску, - не хочет рубить сук, на котором висит наша общая петля. Человечество - тупиковая ветвь эволюции. Так не разумнее ли начать все сначала? Со взрывом Земля родилась, во взрыве и погибнет!
ОБОРВАННЫЙ РЕКВИЕМ
Рейфлинт быстро шагал по безлюдному отсечному коридору в сопровождении Бар-Маттая.
– Десять тысяч лет нашей истории, - продолжал коммодор свой монолог, - всего лишь десятиминутный эксперимент. Одним опытом больше, одним меньше - пусть считают их археологи, - но рано или поздно на Земле возникнут такие существа, которым достанет разума не уничтожать друг друга. Я хочу, чтобы это произошло как можно раньше. Двенадцать ракет по Евразии, двенадцать по американским континентам - и запылает всеочистительный костер: так выжигают жухлую траву для новой поросли. Я не параноик и не шизофреник, но я чувствую, что это мой долг - перед Богом ли, перед эволюцией…
Рейфлинт рванул отдвижную дверь своей каюты так, что взвизгнули ролики. Скрипач почтительно встал. Рейфлинт сдернул белую перчатку и обхватил красную рукоять дистанционного запуска.
– Я, коммодор Рейфлинт, - торжественно возгласил он, - вызван к жизни за тем, чтобы спасти планету от плесени, именуемой человечество!
Бар-Маттай шагнул к командиру.
– Ты не посмеешь это сделать, коммодор!
Рейфлинт поудобнее перехватил рукоять.
– Я пригласил тебя не за тем, чтобы пускаться в дискуссии. Для этого у нас было предостаточно времени. Я хочу, чтобы похороны человечества состоялись, как положено, при исповеднике и под реквием. Играй же! - кивнул он музыканту.
