Кристофер Макнамара - Горец (1)
- Откуда ты знаешь испанца? Ты следил и за ним тоже?
- Я тебе уже объяснял, что я из другого мира. И мне наплевать на вашу междоусобную ерунду. Меня здесь вообще нет, и мне нечего делить с вашим народом!
- Тогда почему же я тебя слышу? - немного успокоившись, спросил Конан.
- Ты меня не слышишь. Ты же только что сам убедился в этом. Ты меня думаешь, точно так же, как и я думаю тебя. Понятно?
- Нет. Не понятно, - Конан разочарованно покачал головой, но почему-то успокоился окончательно.
В конце концов, если "его" нет, то чем "он" может угрожать? И поэтому Конан спросил:
- Тогда объясни мне все-таки, что тебе нужно?
- Давай отвлечемся от этой темы, - предложил собеседник. - Расскажи лучше ты мне, что тебе здесь нужно, что ты здесь делаешь?
- Я здесь становлюсь воином, - гордо проговорил Мак-Лауд.
- Как это?
- Меня оставил здесь мой учитель. Он спросил, что я вижу вокруг себя, а потом ушел. Поэтому я и принял тебя за него. Так что я сижу здесь, смотрю... Только ничего не вижу. Ты вот пришел, то есть, извини, не пришел, то есть... Ну, ты понял.
- Так я помешал твоим размышлениям? Я не нарочно. Просто ты уже думал о конкретных вещах, и я решил...
- Да нет! Ни о чем я не размышлял и ничего еще не почувствовал. Только тебя...
- Как ничего? Разве ты не почувствовал, насколько это странное место? Разве это не чудо, что этот пень теплый и на ощупь напоминает шерстяное одеяло, разве не чудо, что он греет и защищает тебя от холода и холодного тумана и прохлада не может пересечь его границ? Разве не чудо, что ты здесь уже почти сутки и тебе не хочется ни есть, ни пить?
- Я об этом как-то не думал, - растерянно признался Конан, и ему стало стыдно, что все это увидел кто-то без тела и из другого мира, а он, сидя собственной задницей на этом чуде, ничего не заметил.
- В вашей легенде говорится, что из этого дерева были сделаны круглый стол и трон короля Артура, который был воином, рыцарем без страха и упрека, без ненависти. Ты понял, почему так рассказывают?
Горячий воздух висел над землей, размывая очертания деревьев вокруг поляны. Птичьи голоса стихли, расплавленные жестоким солнцем, и только звон вибрирующих солнечных лучей наполнял лес. Взгляд Конана упал на землю. Под стеблями высокой травы ползали муравьи. Там, в тени, они не страдали от испепеляющего жара полуденного солнца. Занятые своими муравьиными делами, они не обращали внимания на то, что над ними травяной купол, который помогает им выжить.
И вдруг перед его глазами пронесся нескончаемый поток птичьих гнезд, мышиных нор и человеческих домов, мелькали какие-то странные животные, которых он никогда не видел, их дома, опять дома людей, но сделанные почему-то из снега или из каких-то листьев, как будто... Поток жизни омыл душу и умчался, но он мог вернуться.
"Да, я понял, - подумал Конан. - И еще я понял, что это только легенда".
- Ты будешь воином, - тихо сказал голос.
- Я буду воином, - согласился Конан. - Потому что пришло мое время встать под удар вражеского меча во имя того, кто назвал день моего появления в этом мире, кто послал мне учителя, кто сам является моим учителем и кто показал мне силу, которая поддержит меня всегда и везде, где бы я ни был. Мне надо еще научиться ею пользоваться, но я стану воином.
Оранжевые блики ложились на траву. Уставшие после трудного дня солнечные лучи пробивались сквозь плотную шапку листвы косыми нитями, вышивающими мягкие тени на зеленом бархате поляны. С каждым стежком они теряли свою силу, потому что клубок золотого солнца катился все дальше и дальше, убегая за горизонт.
Фиолетовые клубы сумерек обняли пушистый лес. Ночной холод опускался резкими бодрящими волнами, оседая крупными каплями вечерней росы на широких травинках. Полукруг луны выплыл из лесного мрака, и тусклый желтеющий свет боязливо повис над верхушками деревьев. Поляна преобразилась. Желтый сверкающий ковер лесным озером лежал перед Конаном, а пень, словно белый остров, стоял посреди этого великолепия.
Наклонившись, Конан увидел перед собой только одну капельку, замершую, скованную страхом под великим и бескрайним небом на дне лесного колодца. В капельке отражался полумесяц, такой же желтый и великолепный, как и на небе; и он точно так же дарил свет своему маленькому миру. В капле отражался какой-то город. По его улицам ходили маленькие человечки с крылышками и без них, маленькие барышни в высоких островерхих шапочках. Они что-то пели, играли на маленьких дудочках и танцевали.
Конан прислушался. Ноты капельками упали в бездонное небо. Звуки, льющиеся из росинок, сливались в тоненькие трели, которые сплетались в музыку. Она гремела на весь лес, она гремела везде, где росли потомки великого дерева жизни.
Тело Мак-Лауда, повинуясь этому ритму, задвигалось в странном танце.
- Пойдем домой, мой мальчик...
- Ты уходил отсюда стариком, Рамирес.
- Это было давно. Целую жизнь назад. Пойдем домой.
- И ты опять молод.
- И я опять старик. Пойдем домой.
- А разве мы не дома?
- Конечно, дома. Пойдем домой.
- Пойдем.
Бой был изматывающим. Рамирес наносил удары с неимоверной быстротой. Конан сдерживал атаки испанца, каждый раз стараясь отбросить противника хоть на несколько шагов, чтобы получить вожделенное мгновение передышки. Парируя прямой выпад Рамиреса, шотландец отлетел в сторону, словно листок, подхваченный ураганом. Лезвие клейморы лязгнуло о скальную плиту и застряло в узкой трещине в камне.
Времени для извлечения оружия из ловушки не было. Беспощадный испанец поднес меч к горлу Конана.
- Ты снова мертв, - проговорил он спокойным ровным голосом.
Мак-Лауд опустил меч и выпрямился, тяжело дыша.
- Я опять что-то не так делаю, - прохрипел он, - но никак не могу понять, что именно.
- А что тебя смущает?
- Неужели я слабее тебя?
- Нет.
- Но тогда почему же я не могу остановить твои удары, а ты останавливаешь мои не глядя. Почему через несколько минут боя я устаю, а ты, упражняясь часами, дышишь так же ровно, как и в первые минуты тренировок, и не чувствуешь усталости?
- Я рад за тебя. И горд, - сказал Рамирес. - Ты видишь то, что должен видеть. Ты научился видеть, но ты не умеешь дышать.
- Разве можно не уметь дышать?
- Разве можно так быстро забыть, что с тобой только что произошло? Дело все в том, что ты не умеешь дышать и держаться на ногах. А для того, чтобы этому научиться, тебе нужно совсем немного. Ты просто должен чувствовать каждый вдох вот здесь, - Рамирес постучал кулаком по пряжке пояса, на котором висел его меч. - Представь себе, что у тебя здесь волынка. И ты играешь на ней. Ты надуваешь воздухом мягкий кожаный мешок, который, наполняясь, становится упругим и может звучать. Только это ты звучишь своими движениями. Чем сильнее сдавишь воздух в мешке, тем громче будет музыка. Ты сам волынка и волынщик. Попробуй. Смотри, вдыхай коротко и быстро носом, а выдыхай медленно, словно поешь, через рот. Ну, что ты чувствуешь?
