Олег Дивов - Толкование сновидений
От напряжения у меня схватило левый висок, и я невольно потер его ладонью. «Слушай, Боян… Мы в последнее время мало общаемся, это понятно – конкуренты. Только запомни одно. Что бы ни случилось, мы должны остаться друзьями. Иначе грош всему цена». У Бояна лицо кривилось, ему тоже было очень непросто. «Павел, я тебя понимаю. Скажи, это правда, что ты решил зачехлить лыжи после Китсбюэля?»
Ну, вот оно. День безостановочных откровений. Первая мысль была: кто из наших – дятел? Факин вудпеккер, мать его – кто?! Секунду я перебирал в уме имена, пока не сообразил: бессмысленно. А отвечать нужно, и прямо сейчас. Отвечать так, чтобы потом ни в чем себя не упрекнуть. Никогда. Выть от бессильной злобы, если Боян меня объедет, но подлецом не стать.
Как это забавно: чтобы остаться с чистой совестью, нужно соврать. Безукоризненная честность перед собой должна обернуться наглой ложью прямо в лицо человеку, которого я так легко называю другом. И не стыдно мне при этом ни капельки. Значит все правильно.
Делаю удивленное и слегка растерянное лицо. «Зачем мне уходить? С чего ты взял?» – «Говорят». – «Кто?» – «Ну…» Я не удержался и высказался по-французски. Боян хмыкнул, но глаза у него потеплели. Тоже что-то для себя решил. Неужели он всерьез собирался подтормаживать в мою пользу, а то и падать, как в том проклятом сне?! «Значит, Павел, ты остаешься – се врэ, но?» – «Се врэ, мон ами». – «Тогда… Тогда до встречи в Китсбюэле. Закроем сезон, и жду тебя с Кристин в гости». До свидания, дружище. Извини, что я тебя обманул. Поверь – так было надо. Очень. Нам обоим.
В автобусе Машка, едва я уселся, повернулась ко мне лицом и принялась меня изучать, словно диковину какую. «Извини, мне нечего сказать». – «Значит вы не договорились». – «Мы и не пытались. Нельзя так, Маш. Нехорошо это». – «Ну и ладно». Взяла меня под руку, положила голову на мое плечо и нагло, цинично заснула. Сразу и как убитая. Словно ее ни капельки не волновало, подыграет нам основной наш соперник, или нет. А может, действительно не волновало? Может, это я на всю русскую команду один такой нервный? Или, если по-честному, неуверенный в себе. От расстройства я принялся за дыхательную гимнастику, успокоился и тоже вскоре задремал. Проснулся уже в Кице и понял, что этот ужасный тяжеленный мучительный день остался позади. Было радостно, хотелось вина, сигарет, танцев, но еще больше хотелось как можно скорее выйти на склон и чего-нибудь там со вкусом отколоть. Почему я так давно, уже несколько лет, не вставал на сноуборд? Почему не участвовал ни в каких экстремальных авантюрах с катанием по скалам? И почему мне теперь до такой степени всего этого хочется? Неужели я становлюсь тем, кем хотел – нормальным человеком?!
Китсбюэль сам по себе прелестный городок, а для русского хард-слаломиста еще и малая родина. Вот закроем мы сезон, откатаем коммерческие старты, разъедемся в отпуска, а Мозер будет в это время готовить свой комплекс к встрече нашей команды. И вскоре мы в который раз оседлаем близлежащую гору, чтобы как следует намять ей бока. Для Мозера сдавать нам тренировочную базу – удобный бизнес и дополнительная реклама. Кроме того мужик чуточку националист, откликается на имя «Дима», тяжко переживает, что дети его не говорят по-русски (а про внуков и говорить нечего, стопроцентные австрийцы), и дает команде роскошные скидки. В конечном счете Мозеров дедушка, эмигрировав из России, оказал нам большую услугу. Аренда приличного спортивного комплекса в окрестностях Китсбюэля стоит русской команде дешевле, чем дома, где, конечно, родина, но все остальное… Не пожиже, а совсем другое. Тренироваться желательно в условиях, приближенных к боевым. И то, каким именно воздухом дышишь, в эти условия тоже входит.
Сейчас мы размещались в гостинице, а я вспоминал свою любимую комнату там, наверху – уютный маленький номерок с замечательным видом из окна и фотографией улыбающегося Жан-Клода Килли над кроватью – Мозер обязательно вешает ее к моему приезду, а когда заканчивается тренировочный сезон, меняет ее на мое собственное фото с дарственной надписью. По его словам, дамочки-туристки от портрета млеют и за этот номер разве что не дерутся. Конечно, что им Жан-Клод, они про «Килли» думают, будто это всего лишь торговая марка лыжной экипировки. А меня в Европах знают. Те, кому хочется. Здорово будет в следующем году… Ах, да, я же ухожу! Делаю круг почета и зачехляю лыжи. Ну и ладно.
Как чудесно было провести вечер отдельно от команды – я словно вживался в роль человека, которому такая роскошь доступна каждый день, и просто таял от удовольствия. Мария вела себя очень спокойно и вместе с тем по-деловому, не задавала лишних вопросов, и после ужина я с легким сердцем ушел к себе. Назревавший кризис благополучно пронесся мимо. Спасибо тренеру, спасибо. Теперь мы выступим как нельзя лучше.
Телефон буквально распух от входящих. Закономерно: когда ты выступаешь плохо, о тебе не вспоминает никто, а вот стоит показать результат, как все, кому не лень, решают напомнить герою, что они еще живы. На этот раз мы с Машкой, кажется, всерьез разворошили муравейник. Ко мне пробились отнюдь не только полузабытые друзья-знакомые: одних предложений эксклюзивного интервью набралось больше двадцати. Некоторое время я размышлял, не стоит ли, раз такое дело, выбраться в РуНет и посмотреть, в каких выражениях там живописуют мои подвиги. Всегда интересно, как тебя оценивают дома. Но… Это было бы глупо и непрофессионально. После закрытия сезона. Только после.
Решив, что время глупостей и прочего непрофессионализма еще не настало, я вызвал Крис. Она всячески сдерживала восторг и старалась меня не перехвалить, но проболтали мы верных полчаса. Все, теперь продержаться суток шесть – и вот она, любимая, в моих объятьях. Навсегда. Интересно, что скажут родители. Уж очень много интересных новостей может обрушиться на них через неделю. Я нашел их сообщение («Так держать, сынуля, мы тебя любим!») и нажал прозвон. Увы, дома было глухо, а мобильники оказались то ли отключены, то ли вне зоны приема. Я не особенно удивился – мама с папой вполне могли выбраться за город, а кое-где за границей Подмосковья еще остались «мертвые зоны». Больше того, ходил слушок, будто некоторые очень богатые люди платят серьезные деньги, чтобы существовали такие островки спокойствия. И ставят там домики: временами ложиться на дно. И друзей приглашают в гости на это безмолвие в эфире, как на изысканное блюдо. Ведь чисто психологически непросто выключить мобильную связь, когда она у тебя на поясе. А вот забраться в глухомань, куда добивает только сателлит, и как бы случайно забыть дома спутниковую приставку…
Пружина уже раскручивалась, а я еще ничего не подозревал. В тот вечер фантасмагорическое сновидение, память о котором прочно засела у меня в голове, как раз начало сбываться. Я думал об этом сне, вспоминал его, старался быть готовым и ловил в реальности малейшие намеки. Какая ошибка! Мне казалось, будто я в состоянии контролировать ситуацию, а на самом деле ситуация начала крутить и вертеть мной.
