Герберт Уэллс - Остров доктора Моро
— Я думаю, что наверное узнаю это чудовища!
— В таком случае, нам нужно будет еще доказать, что именно он убил кролика, — проговорил Монгомери. — Было бы еще лучше никогда не привозить сюда этих бедных животных!
Я уже собрался продолжать дорогу, а он все еще оставался стоять около изувеченного кролика, решая таинственную загадку. Вскоре, подвигаясь медленно вперед, я не мог уже больше видеть останков кролика.
— Что ж, идете ли вы? — закричал я.
Он вздрогнул и поспешно присоединился ко мне.
— Видите ли, — произнес он вполголоса, — мы вбили им всем в голову не есть ничего того, что движется по земле. Если, случайно, какой-нибудь из зверей отведал крови…
Одно мгновение мы двигались в молчания.
— Я спрашиваю себя, как могло в действительности произойти дело? — проговорил он про себя. — На днях я совершил порядочную глупость, — продолжал Монгомери после паузы. — Этот зверь, который прислуживает мне… Я показал ему, как потрошат и жарят кролика. Странно… Я видел, что он облизывал себе руки… Тогда мне не приходило ничего подобного на ум… Этому нужно положить конец. Придется переговорить с Моро!
Во время обратной дороги он не мог ни о чем другом думать.
Моро отнесся к делу еще серьезнее Монгомери, и я считаю необходимым сказать, что их очевидный страх немедленно сообщился и мне.
— Нужно показать пример! — сказал Моро. — Вне всякого сомнения, виновным является Человек-Леопард. Но как доказать это? Мне было бы гораздо приятнее, Монгомери, если бы вы устояли от искушения есть мясо и не привозили этих новых возбуждающих зверков. Благодаря им, мы можем теперь очутиться в неприятном положении!
— Я поступил, как глупец, — сказал Монгомери, — но зло сделано. К тому же, вы раньше не делали никакого замечания насчет этого!
— Нам нужно немедленно заняться этим делом, — сказал Моро. — Я полагаю, что если случится какое-нибудь событие, Млинг сам сумеет выпутаться из него!
— Я не совсем уверен, что это Млинг, — признавал Монгомери, — я боюсь его хорошенько расспросить!
X
Погоня за Человеком-Леопардом
После полудня, Моро, Монгомери и я, в сопровождении Млинга, отправились прямо через остров, насквозь, к жилищам оврага. Все мы трое были вооружены. Млинг нес пачку железной проволоки и маленький топорик, служивший ему для рубки дров, а у Mopo на кожаном широком ремне висел большой горный рожок.
— Вы увидите в сборе всю банду! — сказал Монгомери. — Это прекрасное зрелище!
Моро не произнес ни одного слова в продолжение всего пути, но какая-то твердая решимость застыла в грубых чертах его лица, обрамленного сединою.
Мы перебрались через овраг, на дне которого шумел поток с горячей водой, и шли по извилистой тропинке сквозь камни до тех пор, пока не достигли обширного пространства, покрытого толстым слоем желтого порошка, как я думаю, серы. Отсюда, с вершины утесов, виднелось сверкающее море. Мы добрались до места, представляющего нечто вроде небольшого естественного амфитеатра, и все четверо остановились. Затем Моро затрубил в свой рог, и раздавшиеся звуки нарушили минутную дремоту тропического дня. У него, должно быть, была здоровая грудь. Оглушительные звуки передавались многократным эхом на громадном пространстве.
— Ух! — вздохнул Моро, опуская свой инструмент. Непосредственно вслед за этим среди желтых камышей раздался топот и шум голосов, исходящих из болотистой равнины, покрытой густым зеленым тростником, из той самой трясины, в которую я случайно попал накануне. Вдруг в трех или четырех местах края пространства, покрытого серою, показались уродливые фигуры людей-зверей, спешивших в нашу сторону. Я не мог удержаться от все более возрастающего ужаса, по мере того, как чудовища, одно за другим, показывались из чаши деревьев и тростников и бежали почти рысью, волоча по обожженной почве свои лапы. Но Моро и Монгомери, совершенно спокойные, не двигались с места, и я, пересилив себя, остался около них. Первым явился Сатир, он отбрасывал тень от фигуры и поднимал пыль своими вилообразными ногами; после него из кустов вышло уродливое чудовище, представлявшее помесь лошади с носорогом; приближаясь, оно жевало солому; потом появились женщина-свинья и две женщины-волчихи; далее ведьма, полумедведь-полулиса с красными глазами на заостренном и хитром лице, и много других. Все они спешили и суетились. Приблизившись, уроды кланялись Моро и принимались петь, не обращая внимания друг на друга, отрывки из второй половины своих статей Закона.
— Ему принадлежит способность ранить. Ему принадлежит способность исцелять… — и тому подобное.
На расстоянии около тридцати метров они останавливались и бросились на колени и локти, посыпая песком свою голову. Представьте себе, если можете, такую сцену. Все мы трое в синих куртках, в сопровождении нашего безобразного чернолицого слуги, стоим среди обширного пространства, покрытого желтою пылью, сверкавшей под лучами палящего солнца, и окружены со всех сторон ползущими и жестикулирующими чудовищами. При этом, некоторые из них своим выражением лица и поворотливыми движениями совершенно походили на людей; другие производили впечатление калек; третьи же были странно обезображены, что подобные существа, можно сказать, встречаются только в мрачных сновидениях. По одну сторону от нас находилась волнующаяся линия камышей, по другую чаща пальм, скрывшая овраг с его берлогами, а к северу простирался горизонт Тихого океана.
— Шестьдесят два, шестьдесят три! — считал Моро. — Недостает четверых!
— Не видать Человека-Леопарда! — сказал я.
Моро вторично затрубил в свой рог, и при звуке его все животные-люди стали кататься и валяться по земле. Тогда, незаметно прокрадываясь камышами, почти ползком, показался Человек-Леопард и пытался присоединиться к общему кругу за спиною Моро. Последним явился Человек-Обезьяна. Другие, вспотевшие и утомленные своими телодвижениями, бросили на него недовольные взгляды.
— Довольно! — сказал Моро своим звучным и резким голосом.
Все животные уселись на корточки и перестали петь о своем обожании.
— Где тот, который учит Закону? — спросил Моро. Чудовище с серой шерстью склонилось до самой земли.
— Говори! — приказал ему Моро.
Немедленно же все стоявшее на коленях собрание чудовищ, равномерно раскачиваясь туловищами и попеременно бросая в воздух серную пыль то левой, то правой рукой, затянуло еще раз свои странные причитывания.
Когда они дошли до фразы: «не есть ни сырого мяса, ни рыбы, это Закон», Моро вытянул вперед свою белую длинную руку и вскричал:
