В Храмов - Сегодня - позавчера_2
Ду, ду хаст, ду хаст михшт,
Ду, ду хаст, ду хаст михшт, ду хаст михшт гефраг...
Жаль, что я не понимаю, о чем пела группа "Раммштайн". Может, не в тему?
- Хальт! Хатра-бурта! - окликнул меня часовой, нарисовавшись прямо передо мной, направив на меня винтовку со штыком.
Я же "пьяный"! Я ему "добро", можно сказать, "душевно" улыбнулся, сделав "удивлённое" лицо (в темноте хоть видны мои актёрские потуги?), пошатнулся, протягивая флягу, уронил её под ноги озверевающего от охерения часового.
- О, швайне! Майн шнапс! - захрипел я, дёргаясь за флягой, "естественно", "не удержав" равновесия, пролетел мимо штыка, "чтобы не упасть" схватился за винтовку, дёрнул. Часовой тоже дёрнулся, но поздно, парень метаться - лезвие ножа вошло ему под подбородок. Кровь хлынула потоком, я подхватил падающее тело, кашлянул громко три раза - это сигнал моим бойцам.
Меня затрясло и начало мутить. Ё-моё, будто первого завалил! Я аж зарычал от злости на самого себя - расклеился по госпиталям да по тылам, как барышня!
Юркнул под танк. Там мог быть ещё один дозорный, но обошлось. Если бы был - уже пристрелил бы меня, пока я "рефликсировал".
Под танком было темно. Я загрохотал по днищу рукоятью ножа:
- Ду хаст михшт гефраг...
Заскрипев, открылся нижний, аварийный люк, выбросив изнутри полоску света, вылезла голова в нелепой пилотке поверх серого пухового платка. Глаза немца были широко открыты, как у всякого, кто попадает со света во тьму. Он спросил что-то навроде:
- Ватыс лост?
- Сам ты лось, - буркнул я в ответ, сгробастал его за воротник и со всей силы и массы дёрнул вниз. Немец и так был, наверное, в неустойчивом положении, вывалился из танка, как пробка. Мало того, что я его уронил на голову, так ещё и рухнул ему на горло коленями, а потом, что бы уж наверняка, всадил нож в грудь. Это всё заняло долю секунды, потом я метнулся дальше по окопу, уходя из пятна света, что бы меня не пристрелили, сел на задницу.
Из танка послышались грохот, ругань, крики. Пока я подобрал ноги под себя, пока поднялся - валенки очень тёплая обувь, но вот переход из положения сидя на пятой точке в положение стоя в них производить - целая эквилибристика. В общем, пока я поднялся и опасливо заглянул в танк, оттуда уже нёсся вопль:
- Иваныч! Кота убили!
Я как тот Вини Пух, в лаз в днище танка смог просунуть только голову. В танке горела лишь одна лампа за решётчатым плафоном, но её света оказалось достаточно, чтобы увидеть, что внутри - филиал скотобойни - столько крови было вокруг. И только две пары глаз - отчаянные от бессилия глаза Ивана и застывшие от боли глаз Кота, голова которого лежала на коленях Ивана, а руки держали торчащий из груди тесак немецкого штык-ножа. Кровь хлестала из Кота ручьём.
- Прохор! - Заорал я. А, плевать теперь на маскировку и тишину. Мы под стальной громадиной танка, а Кот истекает кровь на моих глазах. А Прохор спал там, как убитый. - Прохор!
Казалось, своим истошным воплем я разбудил не только немцев, наших, но и сами Небеса: вокруг загрохотало, засвистело, зазвенело и зажжужало. Глянув в просвет меж бронёй и землёй, увидел пунктиры трассеров, протягивающиеся как с нашей стороны, так и со стороны немцев, свистели и рвались мины, на фоне этой свистопляски, бесшумно взлетали осветительные ракеты.
Прохор нырнул в танк через верхний люк рыбкой (не застрял, хотя выше меня на полголовы и обширнее раза в полтора, хотя, вру, в ватнике и "доспехе" я такой же объёмный). Сонными глазами осмотрел нас.
- Кот! - заревел я, - Спаси его! Сделай что-нибудь!
В броню как будто сыпанули горохом - то ли пули, то ли осколки. Прохор быстро скинул рукавицы, стянул через голову ватник, расстегнул и распахнул, насколько смог, одежду на груди Кота, вздохнул несколько раз, будто перед прыжком в прорубь. Резко выхватил тесак из груди Кота (блин, какой же он длинный!) и накрыл хлынувшую фонтаном крови рану ладонью, вторую подвел под спину Кота, зажмурился, зашептал что-то.
Мы с Иваном, завороженные смотрели на его лицо. Потом, после очередного перестука по броне, я опомнился.
- Блин, а если они в контратаку пойдут? - вслух подумал я, - Ваня, оставь Кота, Это Прохора дело. Ваня! К пулемётам!
Сам я, откинув сапог, вернее, ногу немца, потянул вниз пулемёт с толстым "блином" наверху, лежащий в танке. Видно, в суматохе его спихнули в угол. Вытащив пулемёт наружу, заглянул внутрь в поисках ещё нескольких таких толстых дисков.
Так вот ты какой, Дегтерёв-Танковый! Он был не легче своего пехотного собрата, но короче, рукоятка пистолетная, приклад складывается. Пулемёт мне сразу понравился. Ещё бы работал надёжно. Судя по отсутствию здесь МГ, немцев надёжность трофейных ДТ устраивала. А если их, привередливых, устраивала, то меня и подавно.
Разложил сошки, передёрнул затвор, выпустил короткую очередь в сторону немцев. Хреново - пламегаситель отсутствовал, вспышка слепила меня и демаскировала мою позицию. Опустил пулемёт вниз, пытался вглядываться в мельтешение теней и вспышек перед собой. Потом решил, что пока немец долбит из миномётов, в атаку не пойдут. Сел на землю. О! Провод! К хренам! Перерезал его ножём, заглянул в танк. Прямо надо мной висели пропитанные кровью валенки Ивана - это он через перископ главной башни оглядывал окрестности, сидя в командирском кресле. Прохор, всё в такой же медитации что-то шептал одними губами, Кот был без сознания, бледен, даже чёрен, но кровь меж пальцев Прохора больше не бежала.
Только теперь заметил, что в танке теплее, чем снаружи и увидел маленькую железную печку, задвинутую теперь в самый нос танка, слева от сидения механика-водителя.
В танке тепло, но больно уж кроваво. Схватил за штанину одного из немцев, потащил его вниз, сгребая его телом, заодно, целый водопад густой крови. Облился. Твою-то дивизию!
- Иван! Давай, выталкивай этих недоносков сюда, пока не закоченели!
Он выталкивал тела их танка, я оттаскивал, обыскивал, раздевал. Трофеи - в одну кучу, одежда - в другую, тела - наружу, в ход сообщения. Из тел построил баррикаду, их шмотками убрали кровь. Пока возились, стрельба попритихла, что не могло меня не насторожить. Прохор уже закончил с Котом, правда выглядел теперь не лучше Кота - почернел, лицо осунулось, глаза ввалились. Они оба теперь спали в танкистских креслах.
Глядя на них, и я понял, что устал смертельно. Ого, в танке были часы - 5-45. Уже утро. Сунуться немцы проверять нас или нет?
- Иваныч, залазь, вздремни тоже, - прошептал Иван.
- А ты?
- Так я поспал. Пока тебя не нашёл, поспал в той воронке. Это Прохор так сделал. Ты, говорит, много крови потерял. Ткнул меня пальцем в лоб - я и уснул мигом. Проснулся, как тебя услышал. Так что, я нормальный, выспался.
- Ладно, задраим все люки и хрен на них всех!
