Вадим Панов - Царь горы
Завладеть второй Драконьей Иглой!
Прямое столкновение с Борисом исключалось. Кланы почти равны по силе, у каждого лидера половина Амулета Крови. Борис хорош в бою. Густав умнее. Чем закончится война, не сказала бы даже Клаудия, Глаза Спящего, а потому братья осторожничали. Каждый предпринял по несколько попыток заманить соперника в ловушку, каждый разрабатывал хитроумные планы, отправлял на смерть воинов, но так ничего и не добился. Теперь Бруджа предлагает помощь. Два истинных кардинала против одного. А если быть честным, то полтора против половины. Плюс «Королевский Крест», который можно открыть на гибель Бориса. Верная победа? Заманчиво, очень заманчиво… Но Александр — опытный интриган, чего он потребует в качестве платы?
— Не буду скрывать, дядюшка, предложение интересное. И… черт побери, вы были правы: собрать Амулет целиком — моя мечта. Пожалуй, я ошибался, говоря, что располагаю всем, что мне надо.
— Надеюсь, ты не думаешь, что твоя мечта столь же неосуществима, как и мой замысел?
Луминар подался вперед, впился взглядом в непроницаемые глаза старика:
— Осуществим ли план, который вы предложите, или нет, это вопрос второй. Вы все равно не расскажете о нем до тех пор, пока не будут выдвинуты условия.
— У меня есть условие, — кивнул Бруджа.
— Я весь — внимание.
Но Александр не торопился. Помолчал, выдерживая взгляд молодого кардинала, даже улыбнулся, чувствуя, как дрожит от возбуждения собеседник.
«Получилось!»
— Как ты понимаешь, Густав, разрабатывая план, я выбирал, к кому из вас обратиться, к тебе или к Борису.
— Представляю ваши муки. В подобных вопросах нельзя ошибиться.
— Я не сомневался, что каждый из вас не откажется от моей помощи, но, к счастью для тебя, Борис слишком одиозен. И непредсказуем. Он бы не согласился с моим условием.
— С каким?
— За то, что я отдам тебе кинжал и сделаю полноценным кардиналом, ты подпишешь со мной договор на Амулетах Крови.
— Вассальный?..
— Союзнический. Вечный мир, дружба и раздел территории. Объединив усилия, мы сможем взять под контроль всю семью.
— Теоретически это выполнимо, — прищурился Густав. — Я получу нью-йоркский клан и с его помощью помогу вам вернуть власть над южноамериканскими Бруджа. Затем мы придавим Западное побережье Штатов, и останутся только Африка с Азией.
Небольшое количество австралийских вампиров Луминар решил не учитывать.
— Все правильно, — подтвердил барон. — Ты умен и просчитал почти все мои дальнейшие шаги. Азиатские и африканские вожди не рискнут ссориться с двумя истинными кардиналами. По моим расчетам, через десять-пятнадцать лет нашу власть не признают лишь одиночки.
— Почему столь долгий срок?
— Потому что я предполагаю действовать в основном дипломатическими методами. Убеждать и уговаривать, а не завоевывать.
— Разумно. — Луминар откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по подлокотнику. — Разумно…
— Что тебя смущает?
— Вы предложили хороший план, — вздохнул Густав. — Но невыполнимый. Каждый масан знает: объединившись, мы сразу же станем мишенью для Тайного Города. И этот факт перечеркивает любые доводы.
— И для тебя тоже?
— И для меня тоже. Я не хочу умирать, дядюшка. Лучше быть неполноценным кардиналом, чем мертвым. Подожду, когда Борис сам сдохнет.
— А если я скажу, что с Тайным Городом можно договориться?
Луминар не удивился: он ждал, что Александр скажет нечто подобное. Ждал, но знал, что ни в коем случае нельзя показывать, что просчитал ход разговора. Густав блестяще сыграл удивление: выдержал паузу, пристально глядя на «дядюшку» сквозь Пелену Дружбы, потер пальцами лоб и только после этого пробурчал:
— Нас сметут. Как только масаны узнают, что мы снюхались с Сантьягой, нас не спасут даже Амулеты Крови.
— Постепенно подданные убедятся в нашей правоте. А до тех пор им незачем знать.
— Что вы вкладываете в понятие «договориться»?
— Все знают мое отношение к Треми и Гангрел, — жестко произнес Бруджа. — Я их ненавижу. Но, как ни крути, они наши братья. И без них будущего у семьи нет. Семь кланов было при становлении, и семь кланов пройдут через века. Так суждено.
— А договариваться с ними, значит, договариваться с навами.
— В конце концов, единственное, что беспокоит Тайный Город, это режим секретности. Действия большинства кланов Саббат нарушают его, создают угрозу раскрытия тайны перед челами, и именно поэтому нас стараются уничтожить. Если мы пообещаем вести себя тихо, война сойдет на нет.
— Введем Догмы Покорности?
— Назовем их как-нибудь иначе.
— Но суть не изменится?
— Нет. — Барон выдержал паузу. — Теперь ты понимаешь, почему я обратился к тебе, а не к Борису? Ты умен и способен объективно оценить ситуацию, а твой брат уже бился бы о Пелену Дружбы, пытаясь добраться до меня.
— С этим не поспоришь.
— Не закрывай глаза, Густав. Наши кланы ведут себя достаточно тихо, поэтому нас не трогают даже несмотря на то, что мы истинные кардиналы. Я расцениваю подобное поведение навов как знак.
— Лояльность в обмен на прекращение войны… — пробормотал Луминар. — Это они предложили или вы додумались сами?
— Сам додумался.
— Успели поговорить с Сантьягой?
— Решил для начала обсудить вопрос в семье… племянничек.
Густав рассмеялся.
— Отчего вдруг?
— Они бы согласились, — серьезно ответил барон. — Но я быстро оказался бы в положении слуги. Нет, Густав, игра предстоит крупная, и истинные кардиналы должны вновь объединиться.
— Вы, я и весь шарик… — Луминар улыбнулся. — И гарантия невмешательства в наши дела.
— Есть и другая сторона медали, — продолжил Александр. — Как только масанам Тайного Города станет известно о нашей договоренности, Догмы Покорности не продержатся и недели. Мы станем новым знаменем и выведем семью из-под контроля навов.
— Но двух королей быть не может, — холодно бросил Густав. — Тем более — трех.
— Пабло Робене давно отошел от дел. О нем не слышно вот уже сто лет.
— Но он жив.
— Давай решать проблемы по мере поступления? — предложил барон.
— Хорошо, — согласился Луминар и повторил: — Двух королей быть не может.
Бруджа вздохнул:
— Ты поднимаешь непростую для меня тему.
— Имею право, раз уж у нас пошел настолько доверительный разговор.
— Алое Безумие дарует долгую жизнь, но, увы, не вечную. — Сухие листья едва шелестели под сводами подземного зала. — Мне осталось жить не так много, как хотелось бы. И на мое место взойдет…
