Стивен Бакстер - Лучшая зарубежная научная фантастика
Донован что-то сказал, и это ее отвлекло.
— Повторите, пожалуйста, что вы сказали, Боб.
— Что? Идиотскую теорию старого Генри? Научная бредятина!
— Тем не менее повторите, пожалуйста.
Она выдавила улыбку, и он отреагировал на нее с трогательным рвением:
— Ладно, хорошо, если хотите. Эрдман сказал… дайте-ка подумать… — Он стал напряженно вспоминать, скривив и без того морщинистое лицо. Хотя она вновь к нему несправедлива. Наверное, не так уж и плохо он выглядит на фоне таких же, как он. И разве она смотрится лучше? Теперь она не могла себя заставить посмотреть в зеркало. А зрелище уродливого гипса на ноге приводило ее в отчаяние.
— Эрдман рассказал, что был какой-то эксперимент по физике, что-то с двумя щелями, и в нем человеческое сознание меняло путь, по которому летели какие-то маленькие… частички… потому что о них думали. Или… может, потому что за ними наблюдали. И что это была связь между всеми, к кому прилетела так называемая «энергия», да еще одновременно. Групповое опознание. Такая новая штуковина.
«Сознание», — перевела Анна. Групповое сознание. Ну и что здесь такого странного? Она много раз испытывала такое на сцене, когда группа танцоров выходила за пределы индивидуальности, становилась единым существом, танцующим под музыку и рождающим красоту. Для нее такие моменты заменяли религию.
Боб уже пересказывал, что говорили на собрании другие, безграмотно излагая их слова в отчаянной попытке доставить ей удовольствие, но, даже поняв это, Анна перестала слушать. Она уже думала о Беннете, с которым у нее установился фантастический контакт на сцене и вне ее. Вот он поднимает ее в grand pas de deux во втором акте, канифоль, которой натерта сцена, взметается вокруг нее ангельским облаком, а она парит и почти взлетает…
* * *— Расскажи еще раз, — попросил Дибелла.
— Снова? — Это уже в третий раз! Но Керри не очень-то возражала. Он — да и никто иной — не уделял ей такого полного внимания с тех пор, как умер Джим. Но вернуть Джека ей не хотелось бы… Она содрогнулась, вспомнив, что ей довелось испытать. В конце она стала одной из воюющих сторон. — Но зачем? Хотите сказать, что верите во всю эту ерунду насчет группового сознания?
— Конечно, нет. Во всяком случае, без подтверждения… но ведь Эрдман ученый. Что еще он знает такого, о чем тебе не рассказывал?
— Не знаю, о чем вы. — И она действительно не знала, потому что этот разговор был выше ее понимания. Детекторы фотонов, эксперименты с двойными щелями, предопределенность, создаваемая наблюдателем… Память у нее была хорошая, да только знаний не хватало, чтобы понять все эти термины. Собственное невежество ее злило.
— Ты сказала, что Генри при тебе дважды ощущал ту «энергию». А были ли другие случаи, когда тебя не было рядом?
— Да откуда мне знать? Спросите лучше его!
— Спрошу. Я их всех спрошу.
— По мне так все это глупости. — Она тут же испугалась своего тона. Но Джейк лишь задумчиво на нее посмотрел.
— Ну, для меня это тоже звучит глупо. Но в одном Генри прав — происходит нечто. И тому есть четкие доказательства: томограмма Эвелин, то, что сейф был открыт без взлома замка или его поворота в правильную комбинацию…
— Это правда?
— Так мне сказал детектив, когда вчера меня расспрашивал. И еще, я попросил у местного врача разрешение взглянуть на результаты анализов всех, кто попал в лазарет днем в четверг. Профессиональная любезность. Не было никакого пищевого отравления.
— Не было? — Керри внезапно стало страшно.
— Нет. — Дибелла надолго задумался. Керри сидела, едва осмеливаясь дышать. Наконец он произнес медленно, словно наперекор себе или логике — это она, во всяком случае, поняла: — Керри, ты слышала когда-нибудь о принципе производной сложности?
* * *— Я все делала для этого мальчишки, — всхлипнула Джина. — Буквально все!
— Да, делала, — подтвердила Эвелин. По ее мнению, Джина делала для Рея слишком много. Всегда ссужала его деньгами, когда он терял очередную работу, всегда разрешала переехать к себе в дом и превратить его в свинарник. А что парню реально требовалось — и очень, — так это хорошая порка.
— Анжела выросла совсем другой!
— Да. — Дочка у Джины была прелесть. Вот и угадай заранее.
— И сейчас я только-только решила, что его больше нет в моей жизни, смирилась с этим, а он говорит, что летит сюда «повидаться со старушкой-мамой», и что он меня любит! Он снова все во мне перевернул, как делал прежде, когда вернулся из армии, когда развелся с Джуди, когда мне пришлось искать ему адвоката тогда в Нью-Йорке… Эвелин, никто, понимаешь, никто не может причинить тебе такие страдания, как родное дитя!
— Знаю, — поддакнула Эвелин, которая этого не знала. Джина рыдала, Эвелин ее успокаивала, что-то тихонько бормоча. Над домом пролетел самолет, а Фрэнк Синатра пел о том, какой был замечательный год, когда ему был 21 год.
* * *Боб Донован взял Анну за руку. Та мягко высвободилась. Эта мягкость предназначалась ей, а не ему — ей не хотелось устраивать сцену. Его прикосновение было ей отвратительно. Зато прикосновение Беннета… или Фредерико… Ей не хватало танца. А теперь она уже никогда не сможет танцевать. Как сказали врачи, она даже ходить не сможет без хромоты.
Никогда не танцевать. Никогда не ощутить, как пружинят ноги в ballotte, не взлетать в роскошном flick jete, выгнув спину и отведя назад руки — стрела в восторженном полете.
* * *— Керри, ты слышала когда-нибудь о принципе производной сложности?
— Нет.
Джейк Дибелла опять собирается выставить ее дурой. Но он делает это не специально, и пока она может сидеть с ним в его кабинете, она будет слушать. Может быть, ему нужно, чтобы его кто-то слушал. Может быть, ему нужна она. И может быть, он скажет что-нибудь такое, что поможет ей примириться с доктором Эрдманом.
Джейк облизнул губы. Лицо у него все еще было белое, как бумага.
— Производная сложность означает, что по мере того, как эволюционирующий организм становится более сложным, в нем развиваются процессы, на первый взгляд не включающие в себя процессы, которые в нем протекали, когда он пребывал в более простой форме. Другими словами, целое становится больше суммы его частей. И где-то на этом пути наши примитивные предки обрели самосознание. Более высокое сознание. Это было новым явлением в эволюции.
В голове Керри шевельнулось старое знание.
— Был папа — а я католичка, — кто-то из них, может быть, один из Иоаннов-Павлов, который сказал, что был такой момент, когда Господь вдохнул душу в животных. Поэтому эволюция не противоречит католической вере.
