Илья Одинец - Условно разумный
— Как рука? — поинтересовался Тлин.
— Нормально.
— Извини, я не хотел тебя кусать.
— Принято. Я поговорил на счет тебя с капитаном, тебя отпустят на четвертой планете, вращающейся вокруг альфы Стрижа.
— Правда? Спасибо. А что это за планета? Какой состав воздуха? Температура? Давление? Радиация?
— Не знаю.
— Плохо.
— Но ты ведь к любым условиям приспособишься?
Тлин не ответил, отвернулся.
"Вот и думай, разумное это существо или нет, — вздохнул аналитик. — Поначалу, вроде, казался разумным, но укусил и превратился в животное. Теперь, вот, расстроен, переживает. Нет, все-таки он разумен".
— Мне жаль. Но на Реджине гораздо хуже, правда?
Зверь не ответил.
Семенов направился к болотному тумашу. Не успел он поднять перегородку, как услышал громкий голос "серого":
— Грог! Мне нужна помощь! Позови Мэкалля! Срочно!
Мужчина усмехнулся. Если бы инопланетянин не был таким гордым, мог бы обратиться за помощью к нему, Андрей не отказал бы. Но второй пилот, казалось, даже не вспомнил о соседе.
— Грог! Дело серьезное!
Со стороны «серого» раздался жуткий визг, будто кого-то резали на части. Сердце мужчины замерло, и он уже хотел броситься на помощь, но тут зазвучал спокойный, но требовательный голос второго пилота:
— Грог! Это важно! Отзовись!
Значит, жуткий визг издал не инопланетянин, точнее, не тот инопланетянин, на которого сначала подумал Семенов, а тот, что сидит в клетке.
Андрей вернулся к болотному тумашу и поднял перегородку. Если «серому» действительно нужна помощь, он обратится к соседу и не станет дожидаться ответа корабля. А если станет, значит, помощь ему не очень-то и нужна, и молчание Грога, только подтверждает гипотезу: ситуация не слишком серьезная.
Семенов забрался в клетку и принялся выгребать сброшенные тумашем иглы. Они противно гремели, когда мужчина сметал их щеткой. Дотрагиваться руками, пусть даже в перчатках, до шипов, покрытых острыми, словно бритвы, чешуйками, не хотелось. Не исключено, что этот болотный хищник ядовит.
— Грог! — «серый» уже практически кричал.
Андрей дернулся, но заставил себя остаться на месте.
"Меня никто не звал".
— Грог! — взвизгнул "серый".
Семенов не выдержал, бросил щетку, вылез из клетки и побежал на помощь.
На первый взгляд с клеткой, в которой жила огромная огненная змея, все было в порядке: прутья не погнуты, замок цел, перегородка поднята. Змея находилась в одной половине, а «серый» в другой. Только вот пол на обеих половинах, казалось, горел: пламя было несильным и больше походило на свечение, оно не дымило, но быстро распространялось по полу, проникло сквозь прутья и тонкими струйками скользило по центральному проходу.
— Грог! — в последний раз крикнул «серый» и выскочил из клетки.
Только подбежав ближе, Андрей разобрался, в чем дело. По полу скользили не огненные струйки, а змейки — точные микрокопии огромной зверюги в клетке. Семенов поддел одну тварь ногой и отшвырнул ее ближе к мамаше.
— Лови их! Лови! Они пол прожгут! — крикнул "серый".
Андрей почувствовал, как по его ноге поднимается жар. Он опустил глаза и открыл рот — сапог, которым он дотронулся до змееныша, медленно тлел.
— Черт!
Мужчина быстро скинул его и огляделся.
— Ведра! Ведра тащи! Металлические!
Теперь «серый» не брезговал говорить с человеком. Грог не отзывался, и второму пилоту пришлось обратиться за помощью к товарищу.
Семенов побежал к своей тележке, добежав, скинул второй сапог, для равновесия, высыпал порошки прямо на пол и взял четыре ведра.
— Лови этих тварей!
Весь проход заполнили светящиеся струйки. Внезапно что-то громко лязгнуло — закрылись обе двери, отделяющие «зверинец» от других отсеков корабля.
Андрей бросился к ближайшей змейке и накрыл ее ведром.
— Сюда! Сюда сваливай!
"Серый" между тем достал откуда-то из-за клеток большой металлический чан и успел посадить туда трех или четырех змеек.
— Это самка! Она была беременна, а теперь родила!
— Я думал, змеи откладывают яйца.
— Ваши змеи, может, и откладывают. А это даже не змея. Это псероконтус с Азима. Вон они! Обходи слева!
Андрей изловчился и накрыл ведром сразу трех детенышей.
— Они плохо соображают, но быстро ползают и могут доставить кучу неприятностей.
Семенов нашел глазами сапог, от которого остался только каблук и кусок подкладки, и присвистнул.
Второй пилот действовал ловко: накрывал змеек ведром, делал хитрое движение, словно подсекал рыбу на рыбалке, и огненные твари оказывались внутри, а спустя мгновение — в металлическом чане. У Андрея так ловко не получалось, но он умудрился поймать не меньше десятка, когда «серый» тяжело опустился на перевернутое ведро и вытер тыльной стороной ладони лоб.
Угроза пожара была устранена, детеныши огненной змеи изолированы.
— Нужно тут все пеной залить, — выдохнул инопланетянин. — Не пойму, почему Грог не откликнулся? Двери ведь он закрыл, значит, знал о происходящем.
— Нас помирить хотел, — догадался Андрей. — Прости, что напугал тебя в первый день и не извинился.
— Прощаю. Ты наверняка тоже испугался. Утром. Я ведь знаю, что у вас, землян, о нас говорят, — «серый» неловко улыбнулся безгубым ртом. — Извини. У нас и правда проблемы с размножением, но уверяю тебя, чужие детородные органы нам без надобности.
Семенов улыбнулся и протянул второму пилоту руки.
— Андрей, — представился он. — Очень приятно познакомиться.
Глава 11. Расчеты и просчеты
С тех пор, как Андрей помирился с Илорэль и «серым», корабельные будни стали намного приятнее.
Во-первых, за ужином девушка не смотрела исключительно в тарелку, а принимала участие в разговоре. А так как ужин считался "священным временем", и на него собирались все члены экипажа, это гарантировало присутствие за столом прекрасной блондинки. Завтрака как такового не существовало, хоть Кокуш и считал его важнее обеда и ужина вместе взятых и сильно ругался на корабельные порядки, а обедали все в разное время и, случалось, в разных местах. Ужин оказывался чуть ли не единственным часом, когда Семенов мог увидеть дочь капитана и даже перемолвиться с ней парой слов — больше его никто не кусал и предлога обратиться к целительнице не находилось.
Во-вторых, теперь за ужином царила действительно домашняя атмосфера. Андрей все еще считался новичком, но уже стал своим. О'рдрин относился к нему, как к гостю, «серый» как к лучшему другу, а Кокуш — как наседка относится к цыпленку. Семенову доставались самые сладкие кусочки, и он шутил, что в один прекрасный день растолстеет и перестанет пролезать в двери. Кок громко смеялся, шлепал себя по внушительному пузу и уверял, что живот ничуть не мешает активной жизни.
