Константин Мзареулов - Семь печатей тайны (главы из романа)
Северо-Восточная Турция. 15 января 1917 года.
- Шашка или кинжал нужны вам для связи с хати, как антенна у беспроволочного телеграфа? - допытывался Садков. - Не знаю, как телеграф работает,- честно сознался медиум-кадаги.- Железо помогает, сталь тоже помогает. Очень хорошо помогает чистое железо - такое падает с неба в метеорах. Понимаете? У моего прадеда был такой железный метеор. Потом плохое время настало, из талисмана кузнец для отца кинжал сделал. Вот этот...- Дастуриев коснулся рукоятки, что торчала из ножен на его поясе.- Очень хорошо помогает с хати разговаривать. Но лучше всех медный котел помогает. Садков понимающе кивнул. Сын одного из первых в России инженеров-телеграфистов, он уже в раннем детстве разбирался в устройстве аппаратов Морзе. Попав на флот к началу японской войны, Антон Петрович постарался поближе познакомиться с принципом действия радиоаппаратов. Сейчас ему было абсолютно ясно, что бхага имеет магнитные или магнито-электрические свойства - потому и требуется антенна из ферромагнитного материала для прочного контакта с Безликой Силой.
Поезд до Эривани шел меньше суток, и за это время офицеры Девятого отделения применили к не ожидавшему такого оборота хевсуру новейшее северо-американское изобретение - допрос с пристрастием. Из ответов ошеломленного подобным натиском медиума становилось понятно, что изредка Кадаги удается достигать астрального транса по собственному желанию, но чаще это случается независимо от его воли. В таких случаях оракул перестает воспринимать окружающий мир, и перед его внутренним взором появляются туманные нечеткие картины. Такое ощущение, словно бы он участвует в этой сцене, но не может вмешаться, и лишь наблюдает поступки персонажей, находясь в теле одного из них... Как правило, заглянув в недалекое будущее, он оказывался в собственном теле, но вторую половину ХХ века Кадаги всегда видел глазами посторонних людей. Из этого Дастуриев сделал вывод, что встреча со смертью ожидает его около 1950 года. Еще хевсур рассказал, что нередко видит одно и то же событие в разных версиях и с совершенно разным исходом. Например, его нападение на саклю обидчика-абрека могло закончиться совсем по-другому, однако Кадаги выбрал из пяти вариантов самый удачный. Он пролежал всю ночь в снегу за оградой и дождался, когда кровный враг уснет, и только затем ворвался в дом и первым делом связал спящего бандита. - Я подвесил его за ноги,- плотоядно улыбаясь, Дастуриев буквально смаковал сладостные воспоминания.- Вай, как он орал, когда у него на глазах я повторил на его родичах все надругательства, которые этот трус совершил над моей семьей! И только в самом конце я медленно выпустил ему кровь... Даже начисто лишенный человеколюбия Барбашин содрогнулся, слушая эти подробности. Садков же, не желая оскорбить чувства горца, в чьей помощи остро нуждалась экспедиция, пробормотал: - У вашего народа интересные обычаи... - Дурацкие обычаи! - свирепо отрезал Кадаги. - Глупые сказки про благородные законы гор хороши только для дешевых книжек из народной библиотеки. Мой отец дал приют бандиту, потому что так требовал закон гостеприимства. И этот шакал отплатил отцу сполна - всех убил, а дом ограбил, да еще поджег!.. Вот почему я дал клятву никогда не подчиняться дедовским обычаям, которые мешают нам жить правильно. - И тем не менее вы убили абрека из кровной мести,- напомнил Илья Афанасьевич. - А как иначе? - удивился Дастуриев.- Я отказался только от неправильных обычаев.
Стариков пришлось оставить в Тифлисе - долгих переходов по горам Лапушев с Каландадзе не смогли бы осилить. Впрочем, оба развили бурную активность, и по прибытии в Эривань экспедиция была окружена необычайным вниманием местных военных властей. Команду IX отделения уже ждали сопровождающие отряд армянского легиона, имевший совершенно непроизносимое название хмба. Командовал этим хмба мрачный абориген - Христофор по имени и хмбапет по должности. С военным делом добровольцы-легионеры были знакомы неважно, однако прекрасно ориентировались в горной местности. Дальше Эривани рельсов проложено не было, поэтому остаток пути пришлось проделать верхом. Прибыв в Игдирь, который недавно был турецким провинциальным центром и назывался Ыгдыр, они догнали посланную накануне из Тифлиса обстоятельную телеграмму от Тихона Мироновича. Кавказская жандармерия поработала добросовестно и собрала-таки, пускай с безбожным опозданием, интересные сведения. В телеграмме говорилось про шхуну, потопленную в районе Сухума, про выловленных из волн турецких рыбаков, приведенных в сомнабулическое состояние, а также про самолет, пилот которого потерял сознание, когда расстреливал очень похожий парусник. Еще было найдено несколько трупов не имевших никаких внешних повреждений, и другие признаки магнетического воздействия. Без всякого сомнения, эти следы оставил Эрхакан, и тропа вела от абхазского побережья через Тифлис к Игдырю - здесь похожего человека видели прошлой ночью. - Он опережает нас на сутки или чуть меньше,- резюмировал Садков.Поторопимся. После короткого отдыха отряд, сменив лошадей, двинулся на восток, где взметнулась на высоту пяти верст вершина Большого Арарата. Отправившись в путь на рассвете, они долго ехали по плоскогорью, поднявшемуся не выше версты над уровнем моря. Было не слишком морозно, градусов 10-12. По сторонам дороги росли буковые рощи, кое-где проглядывали хвойные деревья. Здесь не было ледяных цирков и куполов, потрясавших воображение на Большом Кавказе или в Гималаях. Скалистые склоны украшали острые выступы. Вдали виднелись конусы потухших вулканов, которые выстроились цепочкой, образуя хребет, ведущий к главной вершине.
Садкову показалось, что хевсур хочет поговорить с ним без посторонних, и капитан второго ранга, подстегнув лошадку, предложил Дастуриеву отправиться вперед на разведку. Кадаги сурово возразил: - Нельзя, командир. Они попытаются напасть на нас в пути. Дастуриев, хмбапет и Барбашин устроили военный совет и выдвинули нескольких легионеров в головной дозор. Ротмистр отправился с ними, так что Садков с подпоручиком остались наедине. Подъехав вплотную к шефу IX Отделения, Кадаги проговорил с усмешкой заядлого заговорщика: - Хати еще интересную вещь показал. Скоро ваша партия власть возьмет. - Моя партия? - переспросил удивленный Антон Петрович.- Я, как бы сказать, ни к одной партии не принадлежу. И вообще далек от всех этих политических интриг. Теперь удивился Дастуриев. Сквозь трехдневную щетину, покрывавшую его свирепое лицо, проступила растерянная гримаса. Хевсур пролепетал: - Разве вы не большевик? Или, может быть, эсер? - Спаси Господи! Конечно же нет! - вскричал капитан второго ранга.- С чего вы взяли? Смущенный Кадаги сбивчиво объяснил, что в давнем откровении он видел, как Садков и таинственный начальник-мегрел обращались друг к другу чисто социалистическим словечком "товарищ". Рассмеявшись, Антон Петрович весело проговорил: - Даю вам торжественную клятву, что никогда не испытывал особых симпатий ни к социал-демократам, ни к социал-революционерам. И никогда не было у меня знакомого мегрела по имени... Как, вы сказали, его зовут? Выслушав ответ Кадаги, он заверил, что не знает ни мегрела, ни кого бы то ни было по имени Лаврентий Павлович. Дастуриев помрачнел и, пришпорив коня, бросил через плечо: - Может быть, еще познакомитесь...
