Сергей Герасимов - Помни о микротанцорах
– Четыре. С пяти до семи утра, с трех до четырех дня, с одиннадцати до двенадцати ночи. Я сплю только четыре часа.
– Это больше похоже на религиозный ритуал, чем на тренировку.
– Это и есть ритуал, – ответил Валин.
Сейчас Гектор понял, чего не хватает этому человеку, катастрофически не хватает: чувства юмора. Валин вообще не умел улыбаться. К любой жизненной мелочи, к любому слову или действию он относился с уморительной серьезностью миссионера, приехавшего в незнакомую страну и вежливо выслушивающего ту чушь, кторую несет первый попавшийся на дороге оборванец.
– Так я начинаю рождение, – сказал он, – через два часа и сорок три минуты она будет дышать воздухом.
Шеф щелкнул на кнопке вриска и развернулся виртуальный экран. Он начал говорить – и экран, следя за его словами, визуализировал все, о чем говорилось.
Там, где вриск не мог построить картинку, он пускал световые пятна.
– Представьте себе такую вещь, – говорил шеф, – представьте себе паразитический организм, который использует в своих целях нашу с вами общественную жизнь. Я называю такую штуку муравьиной королевой.
– Мне трудно представить, – сказал Гектор, – хотя я могу вообразить себе паразита, который живет в человеческом желудке, в печени или кровотоке – и в этом нет ничего нового. Но я не понимаю, как можно присосаться к общественной жизни.
– Вот что я имею ввиду. Однажды муравьиная королева встречает человека, – подолжил шеф. – Она его не убивает, не съедает и не внедряется в него, как в фильмах ужасов. Она слегка изменяет его психику. Она внедряет в человека не свою личинку и не свое яйцо, – она внедряет в наш мозг всего лишь некоторую идею-фикс.
– Этого достаточно?
– Идея – это же устройство управления. Внешне человек останется нормальным.
Но теперь это уже не человек, а муравей, – живая машина для выполнения чужих приказов. Потом тело жертвы копируется в нескольких экземплярах. Каждое из тел сохраняет остатки памяти – ровно настолько, чтобы вести себя подобно человеку: есть, пить, одеваться, разговаривать с нормальными людьми и не вызывать подозрений. Эти люди-муравьи недолговечны, они живут всего несколько дней. На самом деле они что-то вроде клонов, скопированные с первого экземпляра. И они сразу же начинают охоту за нормальными людьми. Это единственная их задача.
Когда матка наберет достаточно людей, они начинают строить муравейник.
– Муравейник? – переспросил Валин.
Муравейник – это обыкновенное нормальное человеческое здание, вначале оно будет небольшое, допустим какая-нибудь контора, склад или мастерская.
Люди-муравьи копошатся до тех пор, пока их матка не получит надежное укрытие.
Пока их немного. Но как только муравьиная королева обоснуется глубоко в подвале под этим домом, как только она выроет для себя надежную нору, они начнут привлекать новых людей и муравьиха станет превращать их в новых муравьев. Дом начинает расти, он перестраивается и перестраивается, а работников становится все больше. Все они нормальные люди, каждый с отпечатками пальцев, со своей биографией, со своими документами, со своими индивидуальными привычками. Это совсем не зомби. Просто они работают сообща и уверены, что делают полезное общее дело. Поговорите с каждым – и он объяснит вам, почему и для чего он так старается. Они уверены, что работают по своей воле. Они не знают о существовании муравьихи. Если кто-то расскажет им, они не поверят. Так продолжается много лет. Но со временем они тупеют, все сильнее утрачивают старые привычки, их психика сужается – до одной единственной мысли, в конце концов. Когда они станут совсем тупы, муравьиха их покидает.
– Она уходит? – спросил Гектор.
– Нет. Она размножается.
– Но все равно остается одна вещь, которую не скроешь, – сказал Гектор. – Муравьиный идиотизм. Сообщество идиотов обязательно привлечет внимание.
– Ничего подобного, – возразил Валин. – Если вы спросите мое мнение, я скажу, что наше общество наполовину состоит из идиотов.
– А это самое интересное, – сказал шеф. – Во-первых, эти насекомо-человеки становятся идиотами лишь настолько, чтобы беспрекословно выполнять приказы муравьиной королевы. Во-вторых, они не знают, что служат паразиту, они уверены, что служат своим убеждениям. Убеждения ведь могут быть какими угодно, у нас же свобода. А в-третьих, она часто маскирует муравьиный идиотизм под бюрократический идиотизм. А бюрократический идиотизм – это уже совершенно нормальная вещь для человека. Любой, кто заинтересуется муравейником, встретив бюрократический идиотизм, сразу же потеряет всякий интерес. Он или уйдет, или из него сделают нового рабочего муравья.
– Только так? – спросил Гектор.
– Не только. Иногда это религиозный или любой другой идиотизм. Любые религиозные секты, которые отличаются особенным идиотическим рвением, на самом деле муравейники. Террористические организации и, может быть, военные. Мелкие политические диктатуры. И особенно – крупные. Преступные синдикаты.
Националистические группы. Любые группы, считающие себя лучше остального человечества. Их просто, их совсем просто узнать. Первое: у них всегда есть одна-единственная священная идея, не допускающая никаких сомнений. Каждый сомневающийся – преступник. Муравьиха не допускает сомнений: любой сомневающийся – смертельная угроза для нее. Во-вторых, эта идея всегда воюет с другими идеями, то есть, разные муравьиные королевы сражаются между собой за жизненное пространство. То, что мы воспринимаем, как войны или любые сражения идей… Ключевое слов во всем этом – «смерть». Когда королева уходит, большинство муравьев умирают. Те, что выживут, останутся психическими калеками.
Сектанты совершают групповое самоубийство, например. Военные и террористы гибнут в бою. Преступники уничтожают друг друга. Диктаторы и их их соратники гибнут при дворцовых переворотах. На самом деле матка покидает ненужных людей, которые стали слишком глупы и, потому, не нужны. Молодые матки будут искать новые жертвы. Как только человеку очень сильно захочется стараться ради какой-нибудь новой идеи, о которой он раньше вообще не слышал, нужно подозревать муравьиную королеву. Она толкает нас на самопожертвование ради чего-то. На самом деле – только ради нее самой.
– Интересная теория, – сказал Гектор. – особенно интересны картинки, которые показывал ваш вриск. Я узнал и Гитлера, и Сталина, и этого, как его, который в начале века взорвал международный торговый центр. Сильные кадры массовых самоубийств. Но это всего лишь слова и картинки. А теперь, для чего вы нам это рассказали?
