Лау Миллер - Талискер (Последний человек из клана - 1)
- Ты должен дать мечу имя, если хочешь взять его себе, - объяснил сеаннах.
- Понятно. Раз он обязывает меня исполнить клятву Даррага, нареку его в честь моей клятвы. Имя ему... Клятва Талискера.
- Очень хорошо, - одобрил Мориас.
- Благодарю тебя, - промолвила Уна. - Дарраг был бы доволен.
Спалось им плохо. Уна хотела разбить лагерь где-нибудь в другом месте, но уже стемнело, и искать было некогда. Брис и ее брат, Коналл, сели поближе к костру, завернувшись в серые одеяла, испуганно косясь в темноту леса. Малки - ему выпало дежурить первым - принялся демонстративно расхаживать вокруг лагеря.
Взгляд Талискера то и дело притягивал дуб, в ветвях которого спал вечным сном Дарраг. Дункан старался подавить дурацкий страх, что тот поднимется из мертвых. Уна лежала рядом с ним, и Талискер любовался ее медно-рыжими волосами, блестящими в свете костра. В последний момент перед тем, как сон сморил его, он увидел на ветвях дуба огромного черного ворона и решил, что птица пришла проводить душу убитого воина в здешний загробный мир.
Его разбудили голоса. Было еще темно, костер почти догорел. Приподнявшись на локте, Талискер вгляделся в сумрак. Чаплин сидел между двумя детьми и говорил с ними тем же тоном, что и раньше, когда утешал их, но в движениях инспектора уже появилась уверенность. Юные слушатели были явно заворожены его рассказом, и даже Малки, который мог бы спокойно спать, лежал, как и Дункан, подперев голову рукой, и внимал.
Талискер обернулся к Уне, желая спросить, что происходит, однако ее одеяла валялись на земле пустыми. Ветер раздул затухающее пламя, и Дункан разглядел девушку у подножия дуба. Она выглядела такой одинокой и несчастной, что он поднялся, прихватил одеяло, подошел к ней и закутал. Уна улыбнулась в знак благодарности, но промолчала, и оба принялись слушать голос Чаплина, долетавший от костра.
- ...так Уисдин получил свой приз - самого черного, самого лучшего коня из всех, что когда-либо ступали на дороги Сутры. Его звали Круах, как одного из ветров, и все остальные вожди мечтали о таком коне, но ездить на нем мог только Уисдин мак Феин.
Талискер удивился, откуда Чаплин знает такую сказку и как он умудряется сделать повествование таким живым. Слушающим казалось, что они видят в темноте тени Уисдина и его скакуна.
- Уисдин, - тихонько проговорила Уна. - Эту историю больше не рассказывают в наших краях.
Талискер ждал. Ее следующие слова были вовсе не связаны со сказкой.
- Он сказал, что любит меня. Прямо перед смертью.
- Дарраг?
- Да. - Она поплотнее завернулась в одеяло. - А я и не догадывалась.
Талискер не знал, что ответить. За пятнадцать лет в тюрьме он забыл любовь и разочаровался в ней. Любовь и горе - не по его части.
- А что-нибудь изменилось бы, знай ты о его чувствах?
- Нет. Он был моим лучшим другом, почти братом. Моя тетя отправила меня на воспитание в его клан, чтобы я научилась облегчать боль женщин, когда... - Уна замялась.
- Ты умеешь принимать роды?
- Да. Это бесценное искусство. Так или иначе, я познакомилась с ним в первый же день. Дарраг был еще мальчиком, худым неуклюжим ребенком с вечным насморком, однако из него рано вышел хороший воин, и он заботился обо мне. А теперь я знаю, что он любил меня как мужчина, не как брат. В Руаннох Вере мы должны были расстаться, потому что я возвращаюсь домой... но это... так жестоко. - Ее передернуло, и она принялась слегка раскачиваться из стороны в сторону. Потом повернула к Талискеру залитое слезами лицо. - Прости, если я слишком откровенна. Я знаю, что мужчинам... трудно говорить о таких вещах.
- Только не мне, госпожа моя, - слабо улыбнулся Талискер. - Я не умею говорить о них вообще. А теперь нам лучше поспать... Уна, что убило Даррага?
Ее глаза расширились от страха, белки пугающе блеснули в сумраке.
- Ты не знаешь?
Он покачал головой.
- Я не могу произнести... Они все слышат. - Уна наклонилась и написала на мягкой земле одно слово. Талискер сел рядом на корточки и всмотрелся.
Костер вспыхнул, будто надпись потревожила спящего духа, и Дункан прочел: "Кораннид".
На следующее утро отправились в путь с первыми лучами солнца. Уна, Брис и Коналл собрались вокруг дуба и попрощались с Даррагом. Брис была куда веселее, чем вечером; возложив еще один букет к подножию дерева, она подошла к Чаплину и взяла его за руку.
- Дарраг теперь спит, правда, сеаннах? - спросила девчушка.
Чаплин кивнул.
На Коннала смерть родича оказала куда большее воздействие. Он молча шел рядом с Уной, порой недобро поглядывая на чужих. Талискер пытался с ним заговорить, но мальчик едва ли не оскалился в ответ. Кажется, он считал, что в смерти Даррага виноваты новые попутчики. И верно, хотя взрослые поняли, что Малки убил воина из жалости, избавил от мучений, детям нелегко было осознать это.
В этот день они встретили еще больше путников - до Руаннох Вера оставалось недалеко. Талискер, Малки и Чаплин увидели первого сида. Около полудня их догнала группа всадников на высоких прекрасных конях, сильно отличавшихся от тех, что им случалось видеть прежде. Когда они поравнялись, Талискер кивнул в знак приветствия, как делал уже не раз, но, поняв, кто перед ним, замер на месте. На коне сидела прекрасная женщина в просторном алом одеянии, напоминавшая Деме. Кожа отливала на солнце золотом, длинные волосы были заплетены в сотни тоненьких косичек и украшены жемчугом. Еще одна женщина играла на маленькой арфе, а ее коня вел другой всадник. Они ничего не сказали, просто вежливо кивнули и продолжили свой путь.
Размышления Талискера были прерваны смешком Брис.
- Ты что, сидов не видел?
- Сидов? - переспросил Талискер, не отрывая взгляда от исчезающих за поворотом коней.
- Разве у твоего клана нет сидов? - удивилась Уна.
- Есть ли у нас сиды?.. Разве они не свободные существа?
- Ну да, - неохотно кивнула женщина. - Надо идти. Мы придем последними, если не поторопимся.
Вечером Чаплин рассказал детям еще одну сказку. Талискер, наблюдавший за ним целый день, заметил, что инспектор изменился и физически, и морально. На нем была та же одежда, которую он носил в Эдинбурге, и на подбородке топорщилась щетина, но он больше не сомневался в своем пребывании в Сутре. Не столько он принял этот мир, сколько мир принял его. Чаплин говорил со всеми, кроме Талискера и Малки. Несколько раз Дункан поймал его взгляд и понял, что чувства полицейского по отношению к нему не изменились ни на йоту.
Ближе к вечеру Брис пожаловалась на усталость, и они с Уной сели на мула. Чаплин шел рядом и непринужденно болтал с девочкой.
- Почему на вас с Талискером такая смешная одежда? - спросила она.
