Андрей Попов - Обманутые сумасшествием
– Да заткнись ты… Мы ведь занесли на нее жизнь.
– Мы занесли смерть!
Ну прямо как два философа, спорящие о жизни и смерти — извечных постулатах бытия. Кьюнг не знал что ответить. Он находился в явном замешательстве и долго всматривался в эти омерзительные создания. Одно несомненно: они были реальны. Затем он взял лопату, осторожно копнул около той области, где должна находиться голова покойника, и медленно нажал на черенок. Из-под глиняного покрова выглянуло полуизъеденное лицо, слипшиеся волосы, ряды черных зубов. От полиэританового пакета почти ничего не осталось. Полиэритан, оказывается, являлся изысканным лакомством для этих паразитов. Вторжение в загробный мир происходило здесь крайне редко, и лицезреть его искореженных обитателей с постчеловеческой внешностью удавалось также нечасто. Оди не проявил больше ни малейшего желания понаблюдать за этим уникальным зрелищем, он уже стыдился своего крика, с горечью предвкушая издевательские насмешки со стороны Айранта, как только весть о случившемся достигнет его ушей. В такие вот драматические минуты ненависть к самому себе достигала апогея.
– Спокойно, приятель, объяснение этому поищем потом. А сейчас нам надо делать свое дело.
Тем же способом капитан отыскал кисти рук, обтянутые черной кожей как перчатками, этот злополучный перстень, вежливо снял его, чтобы отдать английскому королю, если случайно его встретит. Потом произошло нечто странное. Он поднял пару червей и сунул их в карман скафандра. Кажется, те уже были мертвы. В глубине могилы тем временем произошли изменения: там исчезли признаки всякого движения. Представление закончилось. Актеры замерли в самых изощренных позах.
– Похоже, их убила метановая атмосфера… Зарываем назад и сматываемся отсюда.
Оди, пошатываясь, поднялся на собственные задние конечности. Кладбище отсюда казалось просто безграничным. В какую бы сторону он не направил пугливый луч слабого фонаря: спереди, сзади, справа и слева — одни скорбные памятники, где-то вдали сливающиеся с чернотой полного небытия. Он уже боялся поднять голову вверх, даже созвездия стали ему казаться символами смерти: они походили то на кресты, то на многоугольные гробы. А млечный путь (на Земле бы до этого никто не догадался!) вообще похоронная траурная лента, уныло извивающаяся от ветров космоса.
– Капитан! Ваш приказ зарывать яму назад и как можно скорее сматываться отсюда я выполняю с особым усердием! Прошу это отметить в моем личном деле. — И он резко воткнул лопату в рыхлый грунт.
* * *Весь вечер Линд копошился с анализами, исследуя этих паразитов до клеточного уровня. Каждый наспех что-то соображал, ибо случившееся требовало незамедлительных объяснений во избежание дальнейшего конфуза всей компании. Оди направился в таверну приготовить что-нибудь на ужин, остальные находились в лаборатории. Кьюнг нервозно барабанил пальцами по столу, сочетая это занятие с напряженной мысленной деятельностью. Айрант закрыл один глаз, а другим пристально следил, как врач склоняется над коллекцией своих микроскопов и что-то там бормочет. Фастер на все случаи жизни был и оставался Фастером: перебирал четками, смотря в пустоту. Наконец Линд выпрямился и помассажировал себе шею.
– Ничего в них особенного нет — черви как черви. Под песками они вырабатывают кислород из селитры — вот, пожалуй, единственная отличительная черта. А при соприкосновении с местной ядовитой атмосферой быстро погибают.
– Ты главное скажи: с чего бы они здесь взялись?
– Черт его знает… Не исключена даже эволюция.
– Эволюция?! Здесь?! — Кьюнг выкрикнул эти два слова с такой эмфазой, будто каждое из них обожгло ему гортань.
– А чего удивляться? Мы занесли сюда мертвые тела, а вместе с ними массу бактерий и многоклеточных. Ведь на Земле, если вы еще помните, все когда-то начиналось с одной клетки… В глинистой почве имеется немного воды и кислорода. А уж в пище для этих маленьких сволочей недостатка нет, сами знаете.
Объяснение выглядело уж слишком незатейливым и таким же неубедительным. Но сама идея черной эволюции на планете, где всюду только смерть и тление, отдавала своеобразным изяществом.
– Интересно… А если развитие организмов будет продолжаться и через миллиард лет здесь возникнет разумная жизнь? Этим гуманоидам даже в голову не придет: кто были их далекие предки.
Линд выбросил червей в ящик с отходами и тщательно вымыл руки. Затем громко произнес:
– Потомки праха… Это даже звучит! Хотя я весьма сомневаюсь. На планете слишком мало воды, и вряд ли эта пустыня способна породить что-нибудь большее, чем класс кишечнополостных или членистоногих.
Айрант, доселе пребывающий в умиротворительном молчании (молчание с его стороны всегда было маленьким праздником для остальных), открыл свой второй глаз и разочарованно покачал головой:
– Сборище придурков! — после вступительного комплимента он еще раз мотнул головой и продолжил: — Воистину вижу, что вы здесь уже посходили с ума, только я не ожидал, что это произойдет так скоро. Эволюция за сто пятьдесят лет! Каким места кишечника вы думали, когда это говорили?!
– А у тебя есть другое объяснение? — Кьюнг еле сдерживал себя от негодования.
– Да просто в желудке одного из покойников завелись какие-нибудь аскариды и прилетели сюда с Земли, как и все мы! — То, что произошло за этими словами, являлось вершиной нонсенса. Айрант достал платок и начал вытирать из-под глаз якобы навернувшиеся слезы, всхлипывая при этом.
– Ты… чего…
Бортмех еще раз плаксиво всхлипнул:
– Несчастные животные! Они перенесли такое тяжелое космическое путешествие! Столько перегрузок! — и громко разрыдался… потом столь же громко расхохотался, убирая платок в карман.
– Идиот он и есть идиот. — Кьюнг нервно оттолкнулся ногами от стены и прокатился вместе с креслом почти в другой конец лаборатории. — А что касается версии с аскаридами, то это исключено. Перед стартом все трупы проходят радиационную дезинфекцию, убивающую даже личинки…
При выражении «трупы проходят» Линд сам еле сдержался от смеха.
– Плевать мне на дезинфекцию! — Айрант всегда начинал кричать, как только его мнением пренебрегали. — Ее проводят такие же оболтусы, как и мы! И плевать мне на всех этих червей! Пусть себе копошатся! — и потом тихо добавил: — Это тоже люди в конце концов…
В разгорающийся спор встрял примирительный голос врача:
– Послушай, капитан. Айрант, конечно, у нас бестолочь, но сейчас его версия более правдоподобна. Я как-то и не подумал о времянном промежутке. И я тоже считаю, что панику тут поднимать нечего.
