Сергей Синякин - Шпион божьей милостью, или Евангелие от ФСБ
— Как лежишь, скотина?
— Славно лежу, — отозвался херувим. — Первый раз за последнее тысячелетие нормально пожрал.
— Откуда это? — с досадой ткнул архангел в кости.
— Откуда? От верблюда! — Грамотен был херувим, Корнея Ивановича Чуковского читал. А может, в Раю с ним общался.
Гавриил прошёл по коридору. Комната Иуды была пуста. Архангел вернулся.
Херувим лениво грыз голубовато-розовую кость, любовно обнимая её сразу четырьмя лапами.
— Ну? — Архангел грозно глянул на охранника.
Ответом ему был смачный хруст. Нашёл кого пугать!
— Я тебя спрашиваю! Где пленник! — заревел Гавриил.
Херувим неопределённо махнул лапой.
— Кормить надо было, — нагло заявил он. — Стража на финиках и акридах держать нельзя. Страж сытым должен ходить!
— Где Иуда? — снова сорвался на крик архангел.
Херувим прижал передними лапами кость к земле, глянул на начальство соловыми и счастливыми глазами и признался:
— Я его на свинок сменял.
— Кому ты его отдал?
Охранник оскалился.
— А я откуда знаю? Мне он не представлялся. Рыжий такой, плотный и глаза голубые.
— Ты хоть соображаешь, что натворил?
— Понимаю. — Херувим принялся играться костью. — В очередях за акридами стоять не захотел.
Архангел бессильно распустил крылья и скорбным святым с иконы глянул на стража. «Я пропал, — с холодным отчаянием осознал Гавриил. — Вот такого прокола Он мне никогда не простит! Иуда исчез, этот тип из госбезопасности долго не протянет, возьмут его обязательно. Теперь, Гаврик, у тебя один путь — в Полуночные Ангелы, амброзией у Чистилища торговать! Если, конечно. Он меня падшим не объявит. Тогда уж прямая дорога — в Ад, а там надо мной поизгаляются»!
Он зло посмотрел на херувима.
— Скотина, — сказал он. — Вот уж истинный Иуда! «А если так и доложить? — ворохнулось под нимбом. — Не кормили мы стражей, вот они Иудушкой и разговелись… Страшно! А ну как святая правда вылезет»?
Архангел беспомощно огляделся и поманил к себе стайку ангелов из Добровольного общества содействия Божьему промыслу. Стайка весело спланировала вниз. Первым подлетел тихий пожилой ангел, похожий на калмыка.
— Вот что, братцы, — сказал Гавриил. — Тут у нас, херувим чем-то отравился. А ну-ка промойте этому симулянту желудок, авось он очухается!
4
Вдова полковника Двигуна готовилась к поездке на дачу.
Нина Семёновна сидела перед зеркалом, массируя веки. Из зеркала на неё смотрела ещё очень даже красивая женщина, которая вполне могла любить, но главное — быть любимой.
Митя! Митенька… Если бы не он… Нина Семёновна даже похорошела от мыслей о любовнике. «Всё-таки он очень заботлив и любит меня, — решила Нина Семёновна. — Как он мне помог в последнее время! Нет, я без Митеньки как без рук»!
От осознания того, что Туломин вот-вот придёт, бывшая супруга, а ныне вдова полковника Двигуна зарделась и похорошела ещё больше. А мысль о том, что после непродолжительного траура она сможет сочетаться с любимым браком, привела её в тихий восторг.
Долгожданный звонок в дверь заставил её сердце затрепетать.
— Бегу, Митенька! Бегу, родненький! — запела Нина Семёновна. — Бегу, мой хороший!
Она торопливо открыла дверь.
На пороге стоял человек, но это был не Туломин.
Начальник первого управления ФСБ хозяйски вошёл в квартиру, прошёл в зал и с любопытством огляделся, задержавшись взглядом на портрете покойного с траурным крепом по углу.
— Извините за вторжение, Нина Семёновна, — сказал генерал Кудахтин. — Я, собственно, на несколько минут. Вы кого-нибудь ждёте?
— Гостя, — пунцово вспыхнула хозяйка.
— Не буду темнить, — рубанул бывший начальник её мужа. — Лучше уж сразу и откровенно. Я прав, Нина Семёновна?
Женщина медленно опустилась в кресло.
— Вы по поводу пенсии?
— Я по поводу смерти вашего супруга, — сказал генерал. — Видите ли, Нина Семёновна, ваш супруг, как бы это помягче выразиться… ваш супруг не совсем мёртв.
— Вы шутите, Андрей Александрович? — Хозяйка побледнела ещё больше. — Я же сама его забирала из морга!
Нина Семёновна Двигун несколько кривила душой. Из морга тело её покойного супруга забирал любовник. Впрочем, это была совершенно несущественная деталь.
— Вы нашу работу немного знаете, — после некоторого молчания сказал генерал. — Порой разведчик из гроба встаёт. Как бы вы отнеслись к возвращению мужа?
— Умершие не возвращаются, — потерянно сказала Нина Семёновна, не глядя на собеседника.
— Вы любите мужа? — спросил генерал, внимательно глядя на женщину.
— Люблю, не люблю… — Вдова захрустела пальцами. — Какое это имеет значение? Я похоронила Серёжу, у меня своя жизнь… — Она неожиданно возмутилась. — Кто вам дал право вторгаться в чужую жизнь, генерал?
— Интересы Родины, — сухо сказал генерал. — Но вы мне не ответили, Нина Семёновна.
— Это задание? — шёпотом спросила вдова.
— Семейная обязанность, — строго отозвался собеседник. — Ваш муж жив и находится на спецзадании в Западной Европе.
— А могила? — ахнула вдова. Голова её закружилась, и генералу пришлось ласково поддержать женщину.
— Прикрытие, — вздохнул он.
— А. свидетельство о смерти?
— Легенда, — улыбнулся генерал, — Так что вы скажете?
Женщина всхлипнула. Перспектива вновь обрести престарелого супруга и отказаться от брака с любимым потрясла вдову. Слезы высохли. На генерала смотрела моложавая миловидная женщина с решительным подбородком и крепко сжатыми губами.
— Это нужно Родине?
— Да, — просто подтвердил генерал.
— И я могу рассчитывать на двухмесячную поездку во Францию за счёт вашей фирмы? — жёстко и наступательно спросила женщина.
— Если это необходимо, — добродушно развёл руками генерал. — Но мне кажется, что месяца будет вполне достаточно.
— Я согласна, — сказала вдова.
— Вот и хорошо, — удовлетворённо сказал генерал. — Я знал, Нина, что вы беззаветно любите Родину. Он зашарил рукой в кармане кителя.
— К сожалению, ваш муж несколько изменился, — сказал он. — Черт! Где ж она?.. А-а, есть! — Он извлёк из кармана фотографию. — Но, как говорится, с лица воду не пить?..
Нина Семёновна дрожащей рукой взяла фотографию, вгляделась в неё, и смущённому генералу вновь пришлось поддержать потерявшую сознание женщину.
5
— Ловушка, — сказал Длиннорыл. — Хотел бы я знать, кто эту пакость придумал! Но только это не наши, они от омелы, как от ладана, бегут.
