Юрий Петухов - Чудовище (сборник)
После оперативки все разошлись по своим отделам, несколько обескураженные, но бодрящиеся, не показывающие вида дескать, оботрется «новый» малость, и все встанет на свои места, мало ли кто и как с пылу с жару куролесит.
Направился в свой кабинет и Антон Варфоломеевич. Усталость навалилась на него новой волной. Превозмогая подступающий к глазам сон, он вызвал Сашку.
Но выдавить из него ничего не смог, кроме ненужных заверений, что, мол, такие, как доктор Баулин, незаменимы и, мол, именно на них стоит отечественная наука, и никакие администраторы не смогут попрать прав тех, чьи заслуги по достоинству оценила страна.
В общем, через десять минут такой беседы Антон Варфоломеевич выпер порученца и закрылся на ключ, попросив, чтобы его без особой нужды не беспокоили. Однако некоторые Сашкины высказывания все же затронули его душу. Он вспомнил утреннюю беседу с женой. Валентина Сергеевна, не понимая, что происходит с мужем, но ясно видя, что происходит что-то неладное, забеспокоилась не на шутку о его здоровье. Слезно умоляла Антона Варфоломеевича, чтобы тот хоть чуточку пожалел себя, поберег, не так горел на работе. Исчерпав все аргументы, говорящие, насколько он необходим ей, семье в целом и особенно маленькому внуку, что без него они все просто-напросто погибнут или вынуждены будут пойти по миру с сумой, она перешла к высоким материям, заявив, что Антон Варфоломеевич, вернее его драгоценная персона, не принадлежит ему самому, что он принадлежит отечеству в целом и потому, как, в общем-то, собственность государственная, не имеет права так наплевательски относиться к себе и своему здоровью.
Само собой, что после стольких горячих уверений с разных сторон Антон Варфоломеевич, никогда не страдавший комплексом неполноценности, еще более уверился в себе. Да, он и вправду сослужит еще державе немалую службу. И что там, в конце концов, какой-то директор, и шаткое положение Иван Иваныча, и прочие пустяки, и тем более нелепые, абсолютно беспочвенные сновидения?!
Уверенность придала ему бодрости. Предстоящая встреча с Нестеренко не пугала, наоборот, подзадоривала даже сама возможность схлестнуться с ним.
Обедать в этот день, изменив своей многолетней привычке, Антон Варфоломеевич не пошел. Но зато с большим удовольствием выпил подряд три стакана крепчайшего и горяченного чая. После этого голова его окончательно прояснилась. И когда его вызвали "на ковер", он был в полной боевой готовности. Он горел, рвался к схватке, испытывая необъяснимый азарт, какой испытывает опытный солдат перед боем.
Только перед самой директорской приемной Антону Варфоломеевичу испортил настроение появившийся будто из-под земли Сашка.
— Иван Иваныч подал заявление, — шепнул он на ухо шефу, состроив на лице трагическую гримасу. Баулин молча уставился на порученца.
— Святая правда! — подтвердил тот свои первоначальные слова. — Две минуты назад мне из министерства…
— Уйди-и-и, — со стоном протянул Антон Варфоломеевич.
Опаздывать на прием к директору не полагалось. Сашка исчез так же незаметно, как и появился, оставив Баулина наедине с Рубиконом, который ему во что бы то ни стало надо было перейти, — наедине с массивной, обитой натуральной кожей дверью, отделяющей его от будущего.
Поединок длился около полутора часов. Полностью убедить директора в исключительной и неотложной важности работ, проводимых отделом, Антону Варфоломеевичу не удалось. Но на многое «новый» клюнул. И уже это окрылило Баулина.
— Мне кажется — мы с вами сработаемся, — сказал он на прощание, — нашему институту требуются именно такие энергичные, знающие люди, как вы. И не беда, если придется иногда поработать сверхурочно. Как записано в законе, рабочий день у научных сотрудников не нормирован, — директор улыбнулся, это я не о формальной стороне, вы понимаете? Возьмемся за дело — по-настоящему! А рутину всю накопившуюся — долой! Вы согласны со мной?
В глазах Антона Варфоломеевича застыло восхищение, смешанное с преданной готовностью тут же перевернуть все вверх тормашками и вырваться на широкий научный простор.
— Я со своей стороны, товарищ директор, не подведу. Любое задание, Семен Анатольевич, выполним. А инициативы нам не занимать. Давно пора!
За дверью выражение его лица резко переменилось — сверкающая уверенная улыбка покинула его, брови съехались к переносице. Шатающейся походкой, придерживаясь за стену, Антон Варфоломеевич направился к себе в кабинет.
— Антон Варфоломеевич! Антон Варфоломеевич! Вы слышите меня? — увязался за ним Сашка.
Но тот не обращал на него ни малейшего внимания. И только опустившись в кресло, он зло поглядел на порученца и процедил:
— Сгинь!
Сашку как ветром сдуло.
Антон Варфоломеевич вытащил беленькую коробочку из внутреннего кармана пиджака, выколупал из упаковки три таблетки и разом проглотил их. Еще с полчаса он сидел не шевелясь, погруженный в мрачные думы. А потом, что случилось с ним на работе впервые, уснул.
Во сне он оглушительно храпел, чем привел в полнейшее смятение своих подчиненных, находящихся за стенкой. Сашка пытался их успокоить, вызвав этим легкий, но непрекращающийся смех. Тогда он вошел в кабинет к шефу, сел на стульчике напротив него и принялся тихонько насвистывать. Храп поубавился. Смолк и смех за стеной. Но Сашке это далось нелегкой ценой трехчасового беспрерывного бдения на страже мирно почивающего и горячо любимого даже в сонном состоянии шефа.
В кабинете было темно, задвинутые шторы разгоняли мрак по его углам. А от бьющей в глаза яркой настольной лампы и вовсе казалось, что вокруг свинцово-непроглядная чернота.
Свет лампы был направлен на Антона Варфоломеевича. Собеседника, если того можно было так назвать, Баулин не видел на месте его лица расплывалась лишь серая бесформенная маска. Зато голос он слышал преотлично. И голос тот был хорошо поставленный, твердый. В основном пока были вопросы. Антон Варфоломеевич добросовестно отвечал на каждый из них. К счастью, они не касались ни его личной жизни, ни способов и путей, какими он пробивал себе дорогу в этой жизни. Вопросы были анкетного порядка.
Но вот они кончились, и Антон Варфоломеевич заметил на расплывчатом лице тень улыбки.
— Мы и не сомневались, что вы именно тот человек, который нам нужен, — сказало лицо, — теперь дело за пустяками, я думаю, с вашей стороны возражений не будет? Вы ведь догадываетесь, о чем я говорю?
— Как бы вам сказать, — начал деликатничать Баулин, — не то чтобы совсем…
— Хорошо, — оборвало его лицо, — я поясню вам вашу миссию.
— Миссию? — недоуменно переспросил Антон Варфоломеевич.
