Александр Маслов - Земля без Пощады. Главы 1-9
– Олеж, но это же полный беспредел получается. Как же так, Олеж?! – Сейфулин повернулся на бок, стаскивая брюки и штопаное трико. Усердствовал так, что и трусы прихватил, обнажая бледный зад. С сопением, ворчанием кое-как освободил ногу до колена. Выругался и, зажмурив глаза, прислонил затылок к стене.
Гусаров бросил полушубок на пол и стал на четвереньки, оглядывая темное пятнышко в худом бедре татарина. Кровь уже не текла сильно – сочилась, сползая алой струйкой между слипшихся волосков.
– Ну-к, подними, – попросил Олег, и сам осторожно согнул его колено. Затем заключил: – Сквозняк. Радуйся, картечины нет – прошла навылет. Но перевязать край надо!
Он встал, стянул с себя свитер, расстегнул до пупа рубашку.
– Водки бы, – Гусаров с тоской вспомнил бутылку "Кисличной": чем дразнить злодейкой желудок, полезнее было бы обработать ей рану. Но нет больше "Кисличной", и доведется ли когда впредь испытать ее веселящую горечь? Вероятно, с Илюхой кучеряво посидели в "Иволге" да со Снегирем бухали в последний раз. В жизни не так много радостей, и такие приятные моменты нужно смаковать, хранить их бережно в памяти, иначе кто знает, как повернется и где оборвется эта проклятущая, темная жизнь. Он мотнул головой и с силой дернул рукав своей рубахи. Не такая свежая, стиранная в Оплоте шесть дней назад, без мыла, конечно, но в горячей воде. Но, чем богаты: хоть какой-то материал для перевязки.
Оторвав манжет, Олег распустил рукав пополам в длину.
– Упри ногу в стену и держи факел, – Гусаров, потрепав прочный манжет зубами, все-таки разорвал его пополам. Теперь требовалось делать все быстро и точно. Первую половинку манжета он поднес к пламени, держа над ним сантиметрах в десяти, затем опуская ниже, пока хэбэшная ткань не загорелась. Так учили эвенкийские охотники. Кто знает, если в этом толк? Говорят, мол, нормальный способ, если нет под рукой ни спирта, ни йода.
– Терпи, сукин кот, – пригрозил Олег, быстро устроил обугленный, дымящийся кусок манжета на куске рукава и приложил снизу простреленной ноги татарина ровно на рану.
Тот молодец – терпел. Поскрипел чуть зубами, наблюдая, как Гусаров жжет второй клочок своей рубахи, и заговорил. Прямо пробило его на разговор:
– Олеж, ерундень же получается. Херня натуральная. Мы не стреляли! Не виноваты мы ни в чем! Потерпевшие мы! И нас же эти бл.ди в расход пустят? Как же это, Олеж?!
– А вот так: по-пещерному, по-самовольски. Думаешь в Оплоте народ справедливее? Сам знаешь, у нас такое же скотство, – Гусаров приложил к его ноге второй обрывок ткани, исходящий сизым, едким дымком.
Сейф заворчал, зажмурив глаза, и продолжил свое:
– Везде скотство. И мы, если что, скоты. Но ладно, ладно, я не об этом… У тебя же здесь знакомых хоть пруд пруди. И в той же охране. Вон в ворота мы заходили, Панин с тобой любезен, и другие все уважительно, за руку. И Арапова ты знаешь, и Яшку Кальвадоса. Чего, Олеж, им о себе не напомнить? Помощи надо просить. Ведь помогут, вызволят – должны! Тем более на нас вины нет. Давай встрепенемся: кулаками в дверь, звать сторожевых, скажем пусть хотя бы Арапова кликнут.
– Я все это прикидывал ни один раз. Ты угомонись для начала, – Гусаров затянул узел с внешней стороны его бедра и встал. Указав на повязку, предупредил: – Пусть так пока. Посиди полчаса без штанов. Вот полушубок под зад.
Сейф не думал о сыроватом холоде, крадущемся по голым ногам, проникающем под кожу. И о ране не думал. Какая нафиг рана, если к утру тебя за Придел и к ближайшей сосенке или, чтобы пули не тратить, ножом как паршивую овцу?!
– Прикидывал он. Чего ты наприкидывал? – Асхат не мог сидеть спокойно. В душе словно клубились тучи мрачные и полыхали молнии. Он то широко открывал глаза – в них, черных, блестящих от муки и смертельного трепета, отражался красный огонек факела, – то зажмуривал их и с тихим мычанием возил затылком по стене.
– А ты не допер, что все это неспроста? – Гусаров, надев свитер и убрав остаток рукава в карман своих толстых ватных штанов, остановился над татарином. – Сам рассуди: охранники аж в семь рыл проходы не патрулируют. Обычно парами ходят. В пьяных закоулках или возле кабаков по трое. Только склады стерегут большим числом. И чего бы это им оказаться враз семерым возле "Лома"? Не просто так оказаться, а сразу с двух сторон прохода, да еще так вовремя. Выстрелы прозвучали, пару минут прошло, и они тут как тут, словно чертики из табакерки – кнопку кто-то нажал, и они, на тебе, выпрыгнули к месту происшествия. Так не бывает Асхат Курбанович. Обычно эта братия появляется не быстрее, чем в прошлой жизни карета скорой помощи. Если, конечно, нет у кого-то сильного интереса, чтобы случилось такое волшебство.
– Слухай, – Сейфулин рот приоткрыл от поразившей его догадки. – Ведь те двое, если бы хотели нас завалить, то завалили хотя бы одного. С такого расстояния пол магазина выпустить и не попасть, глупо как-то. Слепая старуха бы не промазала, если не с первого выстрела, так с третьего, четвертого. И козлы те больно резво смотались. Они точно хотели других людей возле нас пострелять, чтобы тебя и меня подставить!
– И я о том же. Подстроено было, брат. Я поначалу сомневался, думал, вышел обыкновенный дурняк: кто-то что-то попутал. Но когда я тому ублюдку говорю, мол, наши ружья нюхни – не стреляли мы, а он свою линию гнет и посмеивается, тут сомнения все в сторону – подстава. Две у меня версии, – Олег задумался, положив ладонь на саднившую скулу. – Либо Бочкаревские прознали, что мы здесь и быстренько все замутили, либо Нурс с Леней Басом. При чем, если Бочкаревские, то такое подозрение: отправить нас вслед за Ургином они не спешат. Пока не спешат. Правильно? Хотели бы убить, действовали наверняка и не в людном проходе. Получается, в казематах мы им зачем-то нужны. Надо чего-то от нас. Может, с рисунками Ургина не разобрались и будут требовать от меня помощи, может еще какая-то ерундовина. Но в любом случае, как только свое они возьмут, живые свидетели им станут не нужны.
– Если Русик с Басом, то расклад чуть лучше, да? – Асхат, почувствовав, что мерзнут ляжки, подсунул под себя полушубок целиком. – Думаешь наказать хотят, что мы их лажанули перед "Иволгой"?
– Может, наказать, типа глядите, какие у нас длинные руки: с вами как с мальцами, что захотим, сделаем. А может, Герц раскололся, слил им, что я знаю о записях Ургина и есть у меня кое-какие наметки. Если так, то стоит ждать к ночи засланца от Нуриева для разговора о жизни-смерти. Сам догоняешь, теперь вопрос этот вист на волоске и держит его даже не бог, а Бочка или Нурс. И то, и другое хреново. Хотя последнее немножечко предпочтительнее.
– Олеж, знаешь, косяк с моей стороны… – татарин запустил пятерню в черные, сальные волосы. Нерешителен был: сказать – нет? И сказал: – Когда мы возле бани стояли, ты с Лехой Котовым тер, где найти Снегиря, а я по сторонам зыркал и двоих типов приметил. Один в камуфляжке "талый снег", другой в дурацкой шубейке с капюшоном. Показалось, что раньше я их видел. Сразу как с Ильей расстались и от "Иволги" отошли, они мне на глаза попадались. Так вот, с Котом мы расстались, двинули к Саньке в келью, а возле двери остановились. Я повернулся и, блин, те же мужики шагах в полста сзади. Точно те: в камуфляже сером с темными пятнами и шубе приметной капюшоном. Хотел еще тебе шепнуть, мол, нас пасут. Дурак – промолчал. Дурак я неосторожный, Олеж. Ведь хвост за нами был.
