Константин Соловьёв - ГНИЛЬ
Маан не ответил на шутку.
— Я мог выйти на пенсию еще давно. Три… Да, три года назад. Но мы с Кло подумали, что спешить некуда.
— И верно, куда спешить… Геморрой вместо пистолета и шоу по теле вместо привычной работы. Заманчивая замена, что ни говори.
— Гэйн!
— Извини, старик, — Геалах побарабанил по рулю, отстукивая какой-то незнакомый Маану ритм, — Я понимаю. Честно. Просто прикидываю, как я буду крутиться здесь без тебя. Мне кажется, все станет совсем другим.
— Конечно… — буркнул Маан, однако польщенный, — Привыкнешь.
— Не думаю. Нам с тобой всегда было весело, а, Джат? Мы сработались. Кого ты зовешь всякий раз, когда нужна помощь? Кулаков? Хольда? Нет, ты зовешь меня. А если у меня проблемы, я зову тебя. Без тебя будет… — Геалах помедлил, — не то.
— Есть Мвези, есть Тай-йин, есть Месчината, наконец.
— Они хорошие ребята, но ни один из них не сравнится с тобой. Это я тебе честно говорю. К такому не привыкают.
— В нашей работе вообще сложно к чему-то привыкнуть… Знаешь, мне ведь тоже пока не верится, что настанет день, когда я смогу просто сидеть дома с женой и дочкой, смотреть беззаботно теле, плевать в потолок — и не таскать с собой эту проклятую железяку, — Маан оттянул пальцем ремень кобуры, — Но ты знаешь, что это неизбежно. Я становлюсь стар для работы — для хорошей работы.
— Ты один из самых опытных людей Мунна. И сам это знаешь.
— А еще я без пары лет старик, — Маан улыбнулся своему отражению в ветровом стекле, оно ответило кислой ухмылкой, — Я многое помню и многое еще умею, но я понимаю, что время работает не на меня. Мне становится сложно. И я теряю нюх.
— Этого я не заметил.
— Заметил, просто не подаешь виду. Да, я скулю как старый пес — именно потому, что я действительно превращаюсь в дряхлого цепного кобеля, который еще горазд отгонять от миски обнаглевших котов, но уже никогда не задушит волка.
— Когда ты принимаешься философствовать с таким умным видом, ты, скорее, похож на пожилую обезьяну…
— Кстати, обезьяны мне тоже симпатичны.
— Я не верю, что настанет день, когда ты положишь пистолет на полку и скажешь «Я больше не играю, парни». Вот не верю!
Маан пожал плечами.
— Было время, когда и в заселение Луны не верили. Но расскажи это участникам Большой Колонизации!
— Ты крепок как бык, черт возьми!
— Гэйн… У меня искусственная печень, которая по утрам дарит мне несколько минут адской боли. И вместо колена у меня какая-то проклятая мешанина из металла и пластика. Иногда нога так начинает болеть, что я подумываю о костыле. Я не могу работать. Не могу работать так, как работал когда-то. И в этом нет трагедии.
— Я видел тебя сегодня в деле, Джат, брось придуриваться. Ты по-прежнему быстр. В достаточной мере чтобы вышибить мозги любому Гнильцу на этой планете.
— Нет. Я всего лишь плелся за тобой. Если бы нашли не эту грибницу, а что-то действительно опасное, из той комнаты ты мог выйти один. Не перебивай, я ведь серьезно… И чутье у меня не то, что прежде — я едва ощущал присутствие Гнильца, когда ты уже точно знал его стадию. Я могу быть инспектором, Гэйн? Брать на себя ответственность за чужие жизни? За твою, наконец? Ты идешь вперед, зная, что я прикрываю тебе спину. А ты когда-нибудь думал о том, что будет, если я не успею? А я каждый раз думаю. Когда достаю пистолет. Смотрю на него и думаю — буду ли я сегодня достаточно быстр чтобы спасти твою жизнь, если понадобится? И что случится, если окажется, что не буду?..
Геалах вел машину, стиснув зубы.
— Ты просто пытаешься меня напугать, — сказал он наконец, — И это глупо. Я помню, как вчера ты застрелил того ублюдка в ресторане. Официант сказал, ты двигался как молния. Он сказал, ублюдок уже вытащил ствол, а ты сидел как каменный, а потом за одно мгновенье — бах! — выпрямив указательный палец, Геалах изобразил рукой пистолет, — И он уже на полу.
— Он был совсем старик, Гэйн. И все равно этот фокус дался мне тяжело. Он ведь почти успел.
— Что?
— Он почти успел, — неохотно повторил Маан, — Думаю, просто тугой спуск… Когда-то такой фокус не стоил мне ничего. Однажды я застрелил молодого Гнильца, когда тот упер ствол мне в лоб. Так быстро, что он не успел даже моргнуть. А в этот раз я был на грани. Меня чуть не уложил наповал старик с ржавым пистолетом.
Разговор был неуместен и тяжел, между ними словно появилась зона мертвого воздуха, попадая в которую слова становились невесомыми, пустыми и холодными. Маан ожидал этого разговора, но позже, и даже начал составлять ответы, предугадывая обычно желчные ироничные выпады Геалаха. Но сейчас он почувствовал, что его опередили, и все заготовленные слова так же бесполезны, как и пули, запоздало выпущенные во врага.
Геалах покачал головой.
— Я тоже с годами не становлюсь лучше, уж можешь мне поверить. Ты слишком критичен к себе.
— Оптимизм для меня сейчас — роскошь.
— Ты не просто инспектор, на тебе целый отдел, в конце концов.
— Найдется, кому меня заменить.
— Ты не сможешь просто уйти из Контроля!
— Почему же это? Пять месяцев, Гэйн. Потом я уйду. Мунн, конечно, в курсе, у нас с ним все обговорено.
— Не удивительно. Ладно, — он мотнул головой, точно отгоняя надоедливую муху, — Я давно знал, что когда-нибудь это случится. Просто я не думал, что это случится так скоро. Пять месяцев… Это не так уж мало, наверно.
— Это достаточно чтобы я проел тебе плешь, — улыбнулся Маан, — Относись к этому проще. Как к побочной мутации, если угодно.
— Нулевики не мутируют… — автоматически отозвался Геалах.
— Но даже неплохие агенты мутируют в пенсионеров рано или поздно. Просто новая стадия развития болезни, которую называют «жизнь».
— И опять ты похож на философствующую старую обезьяну.
Маан погрозил ему пальцем:
— Привыкай терпеть старческое нытье, молокосос, тебе предстоит еще долго его слушать.
Они оба рассмеялись. Маан почувствовал, что самая неприятная часть разговора позади. С Геалахом всегда так — когда он злится, может быть несдержан, даже груб, слишком уж невыдержанный прямолинейный характер, но отходчив, что редко встречается. Оказавшись в обстоятельствах, в которых остается лишь смириться и принимать их как данность, он рано или поздно находит свою горькую правду.
«А в этот раз обстоятельства — это я, — подумал Маан, — А Гэйн попросту нервничает, еще толком не осознав их. Но он, конечно, привыкнет».
На одном из перекрестков пришлось остановиться — по улице ехал грузовой авто-поезд, громыхающая серая связка контейнеров на огромных колесах. Из многочисленных труб вырывался угольно-черный дым и, несмотря на полную изолированность салона, Маану показалось, что он чувствует тяжелый бензиновый смрад.
