Джеймс Хоган - Сибирский эндшпиль
- Так вы из Иллинойса, да? - спросил он. - Я когда-то знал одну девочку из Чикаго...
- Женщины ничего не соображают в политике.
- Она занималась не политикой.
- Все, что им интересно - одежда, еще накраситься и - чужие деньги. Они ничего не соображают.
- Ну, моя-то была доктором генной инженерии. У нее была компания по изменению ДНК растений.
- Уродуют природу ради прибыли.
- Вам, кажется, это не нравится? Вы что-то имеете против того, чтобы накормить людей?
- Нет, против алчности и преступного корпоративного вандализма.
Мак-Кейн кивнул. Неожиданно у него пропал интерес поладить с Ноланом.
- Я, кажется, начинаю понимать, что за правительственным юристом вы были. Или вы и там провалились?
- Нет, я же сказал, что я вышел из игры, из всей прогнившей системы. Я эмигрировал - в Советский Союз.
Мак-Кейн с презрением взглянул на него.
- Ты хочешь сказать, сбежал.
Нолан вздохнул, как будто выражая понимающее терпение человека, слышавшего это тысячу раз, но все же знающего скрытую истину.
- Я не предавал мои принципы. - спокойно ответил он. - Американцы всю жизнь молились на свободу и право выбора. Вот я и реализовал свое право выбора. Мой выбор неправилен только потому, что вы с ним не согласны? - он наклонился ближе. - Никто из вас не понимает. Вам всем - нам всем промывали мозги. СССР - богатая и сильная страна. Люди довольны своим правительством, все сообща они строят мир будущего, мир основанный на равенстве и справедливости для всех. Эксплуатации и подавлению придет конец. Это и будет то, а что человечество боролось тысячи лет.
- И это меня ты называешь промытыми мозгами?
- Я просто знаю правду.
Мак-Кейн провел вокруг рукой, указывая на камеру, и подразумевая все остальное снаружи:
- Что ж, твоя вера вознаграждена. Почему ты попал сюда? Может быть, ты этого хотел? Отлично, веселись.
Он сделал движение, чтобы встать, но Нолан поймал его за рукав.
- Это другая история. Я думал, что понял философию социализма, но я ошибался. Мне доказали, что и у меня есть недостатки, о которых я не подозревал. Но они излечимы. Находиться здесь - это часть лечения. Лученко же говорил, что это не тюрьма. И я не думаю об этом, как о тюрьме.
- Да, это санаторий.
- Это процесс управляемого просветления - как в монастыре. Очищение.
- А зачем тогда гулаг и КГБ? Зачем этот рай обнесли колючей проволокой?
- Это временное явление. Когда мировая революция победит, это изменится.
- Чушь.
Нолан кивнул, словно ожидая такого ответа.
- Может быть, ты изменишь свои взгляды, пока ты здесь. - сказал он, поднимаясь. - Я просто хочу сказать, что если тебе захочется поговорить со мной, то я буду очень рад.
Мак-Кейн проводил его взглядом, когда Нолан возвратился в дальний конец камеры. Затем поднялся и пошел к своей койке. Мунгабо глядел на него сверху.
- Я так и думал, что не все американцы похожи на него. Мы с тобой, наверно, сможем подружиться. - он протянул Мак-Кейну руку с розовой ладонью. - Меня зовут Абел
- Лью.
- Я слышал, что ты из Айовы?
- Правильно.
- Когда нибудь видал, как играют "Нью Йорк Бирз"?
- "Чикаго Бирз". А Нью Йорк - Янкиз. Ты спутал, наверное.
- Просто проверял. Ты прошел.
- Это ничего не доказывает. Подсадной КГБист должен знать такие мелочи.
- Правильно, но проверка была не в этом. - Мунгабо улыбнулся. - Ты не поверишь, в какое дерьмо они верят. Настоящий русский, притворяясь американцем, не пожал бы мне руку.
Мак-Кейн усмехнулся в ответ. Действительно, настоящий КГБист должен бы знать, что дерьмо - это дерьмо, и распространенная точка зрения, что все американцы - расисты, используется ТАСС только для "домашнего" распространения. Это говорило и о том, что Мунгабо, вероятнее всего, тоже не подсадной.
12
Циркулярная пила врезалась в закаленный алюминиевый сплав с неприятным визгом металла о металл. Звук был тише, пока двигатель работал под нагрузкой, а когда конец уголка упал на кучу обрезков, фреза завыла опять. Мак-Кейн освободил заготовку из тисков и положил ее на стопку, которую должен был просверлить и очистить от заусенец Скэнлон. Затем он поднял очередную необрезанную заготовку и положил ее на станок, чтобы разметить и отцентрировать под пилу. Если он когда-нибудь выберется из Замка, решил Мак-Кейн, он купит себе водяную кровать, потому что уже видеть не может металлических кроватей. Он не мог представить, что можно делать на "Терешковой" с такой уймой металлических кроватей. Не собираются же они превратить всю станцию в тюрьму?
Кевин Скэнлон был ирландцем, он занимал нижнюю койку напротив Мунгабо и Мак-Кейна в В-3, от души наслаждаясь дополнительным свободным пространством, которое оказалось одним из маленьких, но стоящих удовольствий жизни. Он был замешан в шпионаже для ГРУ - советской военной разведки, которая во многом работает параллельно КГБ - пока был членом ИРА, а потом связался с палестинцами и кубинцами, и в один прекрасный день стал жертвой очередной московской "товарищеской вендетты". У него были редкие волосы, он был стройным, с вытянутым, худым лицом, на фоне которого его глаза становились еще более яркими, особенно когда Скэнлон был в настроении, после страстного обсуждения ирландской истории или обличительных споров о "бриттах". Мак-Кейну пришлось работать с англичанами, когда он служил в НАТО, в Европе, и он нашел их достаточно симпатичными людьми, невзирая на приступы пуританства. Но он придержал это при себе, и в целом он и Скэнлон подружились, особенно с тех пор, когда Лученко назначил их на одну работу.
- Что бы я щас отдал за пинту портера в баре. - сказал Скэнлон, подняв руку в перчатке и вытирая рукавом лоб.
- Я думаю, когда ты вернешься, у тебя будут и другие дела.
- Или Гиннеса. Чистая вода из Лиффей, в Дублине только из нее делают Гиннес. Такого вкуса пиво не имеет нигде в мире.
- Если вернешься.
- Сливки. Пена на нем - чистые сливки.
Где-то у них над головой раздалось два гудка: перерыв на обед. Мак-Кейн нажал красную кнопку и станок остановился. Шум в мастерской постепенно утихал, остальные станки тоже останавливались и работавшие за ними стягивали с себя замасленные комбинезоны, направляясь к двери. Скэнлон обошел вокруг станка, вытирая руки ветошью.
- Подумай только обо всех этих Иванах и Владимирах, которые будут спокойно спать в кроватях, которые мы им делаем из благотворительных побуждений. Да, отец О'Хэллоран из Баллингэрри может гордиться мной.
Мак-Кейн повесил свой комбинезон на стеллаж.
- Так ты оттуда?
- Да, был когда-то. Как раз тогда я встретил своих первых американцев. Они построили в трех милях от деревни какой-то завод - легкая промышленность, электроника и все такое. Сначала приехали американцы и построили там завод по производству компьютеров, потом немцы и, по-моему, японцы. Мы были не в восторге из-за этого вторжения иностранцев, но они платили хорошие деньги.