В. Бирюк - Пристрелочник
Поселение огораживается общей изгородью (ял йыр пече), при въезде — полевые ворота (пасу капка). Связаны с полевыми изгородями, защищающими посевы от выпускаемых на вольный выпас домашних животных.
Серьёзные поселения существенно используют рельеф местности — крутые склоны мысов и оврагов. Напольная сторона перекрывается рвом 2–3 метра глубиной-шириной и, таким же валом. По верху вала часто идёт плетень. Стен — не строят.
Во всей этой этнографии меня тревожит экономика. На огромном труднодоступном лесном пространстве от Унжи до Ветлуги живёт сотен пять-семь «больших семей». Живёт настолько бедно, что взять у них нечего. Гоняться за ними по лесам… себе дороже. Укреплённые городки — чуть позже. Когда русские начнут приходить и оседать в этих лесах. Буквально — через 10–20 лет. Пока «ял йыр пече» — достаточно.
Из трёх стратегий обеспечения безопасности: убежать, оборонятся, нападать — чаще реализуют первую. Услыхали и разбежались. Фиг найдёшь.
Тут есть тонкость — они вернутся. У мари, в отличии от славян, очень мощная привязка к месту. Из-за болот или из-за каких-то культовых заморочек, мари очень тщательно выбирают место для селения. И всегда возвращаются. Археология марийских селищ — многослойная, пригодная для жилья площадка используется многократно.
Торговать с ними… Чем? Горшками? У них гончарного круга нет — они возьмут. Сколько? Тысячу, две в год? А у меня Горшеня выдавал сотню. Ежедневно. Я вкладываюсь, учу людей, строю печи, повышаю производительность… Рынок сбыта — как щёлочка.
Так — во всём. Мой конёк — массовое индустриальное производство — мари не нужен.
Вторая неприятность — местная политика.
В 1152 году Долгорукий основал Кострому, Галич Мерьский и Городец Радилов. Два первых города — «ошейник» для костромской мери. Городец — препятствие для операций булгар на Волге. По сути: отсечение племён (мери и части мари) от «агентов иноземного влияния», от денег, оружия, идеологии. Одновременно — базы собственной колонизации.
Русское продвижение реализовывалось разными методами, летописи дают 4–5 вариантов. От силового «примучивания», до добровольного «приголубливания».
А вот запереть Унжу, построив напротив её устья Юрьев-Повольский (Юрьевец), удастся только через 60 лет тёзке и внуку Долгорукого.
Унжа — граница между Костромской меря и мари. Граница… «горячая». «Унжамырэн» — меря из-за Унжы — в марийцах вызывает страх.
Среди моих современников очень немногие понимают разницу между гуронами и ирокезами. И там, и там — языки ирокезской группы, союзы «пяти племён». Родственники. Но резались они между собой до почти полного уничтожения. Здесь, до крепостей Долгорукого, было схоже.
Булгары, начиная Бряхимовскую эскападу, были уверены в поддержке Костромской меря. Но поднять антирусское восстание не получилось: «настоящих буйных мало — вот и нету вожаков». Точнее: вожаков — много. Чересчур. Убедить их действовать совместно — невозможно.
«Нет пророка в своём отечестве».
А уж «генерала»… Воевать под эмиром местные князьки-«оны» согласны. Но не под кем-то из своих. Из-за русских крепостей на Волге разрозненные отряды не рискнули ни на восстание, ни на удар в спину русским ратям.
Лезть лесным воинством на Кострому… Там и поляков будут обламывать!
Унжа в верховьях близко подходит к Ветлуге — там «друзья эмира» и прошли, присоединяясь к войску булгар. Мари тоже у эмира в друзьях — прошли мирно. А вот после Бряхимовского боя… Брошенная эмиром армия мгновенно развалилась на племенные отряды. Большинство ополчений просто драпали вдоль реки «до дому, до хаты», но озлобленным, битым, костромским меря пришлось топать через земли таких же, да ещё и традиционно враждебных, «ирокезов»-мари.
Разгромленная армия не опасна для противника. Но очень опасна для гражданского населения. Следы мы видели по дороге к Янину: сожжённые поселения на берегу. Что там внутри, дальше от берега — не знаю. Но есть надежда, что разгром союзников-булгар и грабежи союзников-меря «вправили» части аборигенов-мари мозги.
«Только мне ль тебя учить,
Как необходимо жить,
С кем не спать, а с кем дружить,
Все гадая,
Что такое слово честь,
А где-то чушь, а где-то лесть,
Ведь ты права, какая есть, молода,
Молодая».
Этот молодой, всего полвека как сформировавшийся народ, мне учить: «Как необходимо жить» — не с руки. Забегаюсь по лесам. Может, похлебав собственной крови, подышав дымом на отеческих пепелищах они сами поймут: «С кем не спать, а с кем дружить»?
Вот почему я и отпустил Мадину. Да ещё и с подарками. Чтобы она рассказала, что я — хороший. Или — плохой, но — лучше «жить дружно».
На Марину (Малинче) — наложницу Кортеса, которая «через немногие дни выучила кастильский, чем избавила Кортеса от многих затруднений, что казалось чудом и было очень важным для обращения туземцев и утверждения нашей святой католической веры» — она не тянет. Или русский сильно сложнее кастильского наречия?
Но есть надежда. «С людьми надо разговаривать» — обязательный элемент агрессивного маркетинга. Из серии: «Как бы эффективно продать наш, типа нестандартный, продукт?».
Мой продукт: сильно прогреснутая нерусская Русь. Ну и как это продвинуть без разговоров? А для этого надо хотя бы язык знать. Хоть кому-то. Как попандопулы без этого…?
Так, об этом я уже неоднократно…
* * *Забавно. Мы оба с Ильёй оказались правы. Мадина с Гладышем не вернулись в установленный срок. Мне это вспоминали, упрекали ошибочным решением. Я многозначительно хмыкал: «ещё не вечер». Потом она пришла. И не одна.
Мадина стала для меня, хоть и не наложницей, но достойной заменой Малинче для Кортеса. И положила весь народ, весь край — к моим ногам. Не по желанию, а по неизбежности. Но это уже другая история.
Часть 66. «И назовёт меня всяк сущий в ней язык…»
Глава 358
Язык знать не обязательно. Это я понял на другой день после ухода Мадины. Потому что пришли другие туземцы. С глубокими познаниями в разных иностранных языках. Включая русский матерный.
Я сам — ценитель и употребитель. Но стилистическое и грамматическое однообразие в изложении аборигенов — задалбывает. Такой, знаете ли, «kitchen english».
Среди позднего утра через Оку выгребают два ботника с шестью наглыми мордами нерусской национальности в охотничьем прикиде. Почему в охотничьем? — Рубахи короткие.
— Гля! Цуканы явивши. Вот же литва болотная! Жмеи.
