Александр Марков - Отражение Улле
- Вот мы и пришли, - и опустилась на колени.
Стало совсем тихо.
- Здесь никого нет, кроме нас, - сказал Орми. - Я бы услышал даже спящего мышонка.
- Он здесь. Я его вижу и прикасаюсь к нему. Проснись, господин. Мы пришли на твой зов, дети Имира со всех концов земли. Проснись и будь с нами.
В тот же миг стало светло. Орми и его спутники увидели необъятных размеров зал, ослепительно сверкающие стены, колонны и каменные своды, уходящие в светлую высь. Перед ними на полу сидел, скрестив ноги, юноша с бледным как снег лицом и длинными вьющимися волосами. От него исходили свет и сила. На нем было странное одеяние из огромных буро-желтых листьев неизвестного дерева.
- Ты кто? - ошарашенно пробормотал Орми. - И где Старик?
Юноша взглянул на Эйле, и она сказала:
- Это он и есть!
- Старик? Да он не старше меня!
- Его тело не стареет, а живет он давно, так давно, что и не скажешь.
- Сколько же тебе лет? - спросил Бату.
Юноша улыбнулся:
- Я живу здесь со времени прихода Врага. Но для меня это больший срок, чем для вас. Выродки переглянулись.
- Со времени прихода Улле? Сколько же это лет? - задумчиво произнес Орми - Триста? Четыреста?
Юноша еще больше побледнел, хоть это и казалось невозможным, и сжал руками виски.
- Числа! Имя Врага! Прошу тебя, Орми, не говори таких слов при мне. Помни: слова всемогущи!
Орми растерялся. Он ничего не понимал и не знал, как себя вести. После напряженной паузы Энки сказал:
- Значит, тебе известны наши имена? Ну да, ты же видишь мысли. А как твое имя?
- У нас никогда не было имен. Нам они были не нужны, и мы не говорили так много слов, как вы. Можете называть меня Элгар, Светлый.
- Вы обходились без слов? Но как? Разве это возможно? - спросил Бату.
- Это было возможно раньше, до прихода Врага. - В голосе Элгара звучала грусть. - Души всех людей были едины, и мысли и знания у нас были общими. Мы не представляли, как можно жить оторванным от остальных, замкнутым в своей черепной коробке. Мы не знали, что такое ложь. Не ведали ни страха, ни одиночества. И почти не замечали разницы между "я" и "не я". Боюсь, вам не понять, как прекрасно чувствовать свою слитность со временем, с человечеством, с Имиром, со всей вселенной.
- Выходит, вы не были... этими, как их... - начал Орми. - Бату, подскажи гуганское слово.
- Личностями, - сказал Бату.
- Да. И не могли поступать как хочется, а всегда служили некоему целому. Что же в этом хорошего?
- Я говорил, что вы не поймете. Да и как вам понять! А все потому, что зло, пришедшее в мир, оторвало людей друг от друга. Теперь каждый мыслит и чувствует сам по себе. Но разве это мысли? Разве это чувства? Да вы уже и не люди, так, прах, в который рассыпалось человечество. Вы придумали множество новых слов, пытаясь как-то восполнить утрату, и даже не догадываетесь, какая это жалкая замена. Неужели вы сами не чувствуете, как груба и беспомощна ваша речь по сравнению с истиной, с миром, который вы пытаетесь объяснить, превратив все в слова. Все - ложь! Речь не только несовершенна, но и насквозь лжива, ведь это порождение врага. Нет фразы, в которой не было бы лжи. Слова сводят почти в ничто любую истину. Остаются лишь жалкие крохи. А сказать "это гора" и "это река" - по-моему, ничуть не лучше, чем сказать "это пустой звук". Вот и сейчас я только напрасно трачу время. Все равно вы ничего не поняли и не поймете.
- Немудрено, - сказал Энки. - Ведь только что ты говорил совсем другое. Ты говорил, что слова всемогущи. И мне это, признаться, было больше по душе.
Элгар беспомощно улыбнулся.
- Вот видите, как трудно нам понять друг друга. Ведь я говорил о разных вещах. Может быть, потом мы научимся... А сейчас лучше оставить этот разговор. Вы много пережили, страшно устали и мечтаете об отдыхе и вкусной еде. Садитесь и отдыхайте, а я позабочусь о том, чтобы вы не остались голодными.
- А откуда ты берешь еду? - спросил Орми. - Разве ты выходишь? Я думал, ты так и лежал здесь трупом со времени прихода У... то есть врага.
- Я не выхожу. Это слишком опасно, я не дождался бы вас, если бы выходил. Но я живу здесь не один. У меня есть друг, верный и добрый. Он жил, как и я, отдельно от своего тела, то есть, по-вашему, спал. Но сейчас он уже проснулся, вышел наружу и ищет для вас пропитание.
- Кто же это? Еще один Светлый?
- Нет, это зверь, медведь. Пока мы с вами беседовали, я разбудил его и попросил принести вам еды. Здесь есть еще один выход, у подножия снежной горы.
- Медведь! - воскликнул Аги. - Он тебя слушается? Ты разбудил его мыслью?
- Здесь, в этом подземном доме, моя мысль всемогуща, - сказал Элгар (как показалось Орми, не без гордости). - Но медведь не слушается. Вам не понять. Он мой друг.
- А белолобый мамонт тебе не друг?
- У меня много друзей, - уклонился от ответа Элгар. - Я не командую ими. Белолобый сам захотел вам помочь.
- Так ты все видел? - встрепенулась Эйле. - Ты видел, как мы искали вход, как не могли забраться на скалу? Ты следил за каждым нашим шагом?
Элгар долго медлил с ответом, потом сказал:
- Да, я видел ваш путь. И даже знаю о нем нечто, что вам неизвестно. И я знаю, о чем вы хотите меня спросить. Вам не дает покоя тайна Аги. Как он оказался в лесу и что с ним было до этого. Но сейчас я не хотел бы раскрывать твои секреты, Аги.
- Я не имею ничего против. Поверь, мне это еще интереснее, чем им.
- Знаю. Но вы слишком утомлены. Ваши головы забиты тревогами, тщетными мыслями, бегущими по кругу, и словесным сором. Поговорим после. Скоро придет мой медведь. Он несет добычу, какого-то зверя.
- Скажи, Элгар... - начал было Энки, но юноша прервал его:
- Подожди немного. Нам придется беседовать долго, мне понадобится немалое время, чтобы сделать свои знания вашими, пользуясь одними лишь словами. Сейчас вы не готовы слушать. Я хочу, чтобы вы получше отдохнули и забыли свои тревоги.
- Мы забудем свои тревоги, только уйдя в пустоту, - сказал Орми. - Мы пришли сюда не затем, чтобы есть и спать. Это мы с братом могли делать и дома. В нашем племени никому не возбранялось дрыхнуть сколько влезет, и человечины обычно тоже хватало.
Элгар покачал головой.
- В вас осталась злоба. Мне жаль вас.
- Конечно, осталась. Злоба на Улле и его рабов, на мир, покорный их воле. По-твоему, мы должны их любить?
Элгар вздохнул и не ответил. Прошло немного времени, и из дальнего коридора показался черный косматый медведь. Он волок жирную тушу свиньи-трупоеда.
- До чего же мерзкая тварь, - поморщился Бату. Тело свиньи было покрыто грубой грязно-серой щетиной, морда - в отвратительных бородавках и наростах. Во все стороны торчали из пасти кривые желтые зубы. Маленькие мертвые глазки смотрели мутно и злобно.
- Зато медведь хорош, - сказал Энки. - А свинья эта на вкус куда лучше, чем с виду. Мы с братом один раз пробовали.
