Артём Наменский - Атолл
— Это что? — не сдержался я.
— Счётчик Гейгера, — автоматически ответил сосед.
— Интересно, кто это к светляку с ним подходил? — удивился я.
— Слушай, — Антонович отвлёкся и остановил своё зондирование, — у меня тоже такой есть. После Чернобыля каждый грибник себе такой купил. Это к нам с тобой светляк внезапно упал, но если бы я увидел это явление издалека, то в первую очередь побежал бы за счётчиком, чтобы проверить, не осколок ли это от какой-нибудь взорвавшейся АЭС. Вот бывший владелец этого счётчика так и сделал.
Пока он это объяснял мне, кочерга в его руках ожила и прилипла с ещё большей силой к какому-то объекту под землёй.
— Наконец-то, — довольный, он извлёк из-под песка эмалированное, чёрное он нагара, ведро.
— Мы в нём пищу варили, — вспомнила Миа.
— Теперь будем варить самогон, — объяснил Антонович.
— Не пойму схемы, — вслух озадачился я.
— Так Петя. У тебя котелок через плечо накинут, у Миа кастрюля предусмотрительно взята, у меня ведро. Идём собирать ягоды.
— Антонович, — озадачился я, — а почему Вы именно это место выбрали для зондирования.
— Ты генплан когда-нибудь проектировал? — спросил меня Антонович таким тоном, что, типа, каждый среднестатистический человек просто обязан пару часов в день посвятить проектированию генплана.
— Вы же знаете, что я — эколог.
— Так что твоя забота ловля рептилий, птиц и разборки с той нежитью, что будет вываливаться из буя. Сельское хозяйство тоже на себя возьмёшь. А я по постройкам отлично вижу, где здесь было место сбора экипажа. Экипаж обычно собирается в центре посёлка, чтобы выпить и перекусить. Соответственно, здесь и должен быть очаг и место приготовления пищи. А в нашем положении вещи, которые использовались для приготовления пищи, самые нужные.
Оставшееся светлое время суток мы собирали ягоды. Поскольку они были довольно крупны, наполнить наши ёмкости не составило большого труда. Ночевать решили наверху. Все мы ещё боялись Самки.
Антонович будто стал другим человеком. Или вакцина местная его омолодила или смена обстановки и обстоятельств. Скорее второе.
Наверху он почти в темноте занялся изготовлением 'раствора'. Сначала давил ягоды в ладонях, выжимал сок, а потом и жмых складывал в верхнюю часть комбинированного котелка, которая служила в этом устройстве в качестве крышки/сковородки. Когда, после его манипуляций, освободился сам котелок, он переместил 'раствор' туда и теперь уже занялся содержимым кастрюли. В конце концов, после давки ягод из ведра, у нас получилась целая кастрюля сока ягод, смешанного с их цедрой.
— Вот, — сказал Антонович очень довольный собой, — пусть теперь побродит пару дней. В этом климате, я думаю, на это уйдёт меньше недели. Только надо будет какой-нибудь майкой прикрыть, чтобы ультрафиолет не убивал винные дрожжи.
— Но ягоды ведь ядовитые! — Миа ещё раз попробовала отстоять свою точку зрения.
— А кто тебе сказал, что мы будем заставлять прибывших пить бражку? — возразил сосед, — мы их будем заставлять пить продукт перегонки. А уж поверь мне, я очень не уверен, что тот алкалоид, который придаёт этим ягодам ядовитость, имеет одинаковую температуру кипения, как и спирт. Спирт — очень лёгкая молекула, а вот органическая молекула алкалоида — это целая конструкция из водорода углерода кислорода и даже, иногда, металлов. А я не знаю не одной ягоды, которой бы придавали ядовитые свойства не алкалоиды. Здесь главное — высокое содержание сахара. Яд останется в осадке, а спирт и ещё пару органических веществ воспарят, — при этом Антонович вытянул руки к небу и изобразил что-то религиозное.
Я перекрестился. За то, чтобы прибывшие не померли от зелья Антоновича.
Когда мы уже собирались ложиться спать я не выдержал и позвал соседа на разговор. Мие объяснил, что у нас с ним свои, мужские, разговоры. Мы с соседом на ощупь в буквальном смысле отползли на несколько сотен метров в сторону и уселись на ещё горячие от дневного солнца камни.
— Антонович, тебе Миа не показалась несколько странной? — перешёл я с соседом на 'ты'.
— Точно, что не еврейка, — попытался успокоить меня Антонович.
— Бля, — выругался я, — ты же знаешь, что я не антисемит. Со мной жила еврейка. Такие же люди, как и все.
— Тихо, — сказал Антонович уже серьёзно, — Я пошутил. Чувство юмора — это единственное, что сейчас меня спасает. Думаешь моему, стариковскому, разуму так просто перестроиться на всю эту ситуацию!? Не думай, что мне всё далось так просто. Но я справлюсь. За меня можешь не беспокоиться. То, что ты влюбился в неё, а она в тебя — я уже понял. Что ещё ты хочешь спросить?
Он 'раздел' меня, что говориться, до костей. То, в чём я сам себе боялся признаться, он мне напросто влепил в лоб.
— Не стоит делать поспешных выводов, — автоматически вскинулся я.
— Петя. Не занимайся лишней хернёй. То, что я тебе сказал — правда. И ты это знаешь.
Я опять задумался. Думал, наверное, несколько секунд.
— А она не показалась тебе какой-то странной? — спросил я.
— То, что она не еврейка — это точно.
— Антонович! — зашипел я.
— Петя, — более серьёзно сказал сосед, — какая тебе разница, кто она? Ну какая!? Может тебе так важно, кто её родители или что-то подобное!? Мне кажется ты сам себе много в чём признаться не можешь. А скорее — не хочешь. Настоящая любовь — это большая ответственность. Ты не хочешь её брать на себя. Поверь мне, старому человеку.
— Но она… она странная.
— И что!? Петя, извини, но какой же ты ещё в свои годы щенок. Завтра мы спустимся вниз и нас, возможно, сожрёт Самка. Или крабы голливудить начнут. Или… да мало ли что!? Я ведь тебя знаю. Ты постоянно женщин боялся. Они у тебя больше, чем на одну ночь не задерживались. Но тут всё по-другому. Скоро начнут появляться прибывшие, которых мы отпоим самогоном. Кто-то из них просто заберёт её у тебя, хотя она этого не захочет. Петя — если появилось счастье, которого ты хочешь — бери его. Тем более, что она тоже тебя любит.
— Я в этом не уверен, — выпалил я. — Она предательница. Она с первого дня собиралась оставить меня умирать. И я более чем уверен, что она и нас, Антонович, рано или поздно предаст ради своего блага. А такое чувство, как любовь, ей, непонятного роду и племени, точно не знакомо.
— Детский сад, — выругался на меня Антонович, — впрочем, возможно я толкаю тебя забежать дальше твоего развития отношений. Это тоже делать не стоит — всё должно быть вовремя. Но один мой совет запомни. Когда-нибудь ваши отношения созреют совершенно, и если ты упустишь этот момент, ты будешь последним идиотом. И не важно, кто она — еврейка, марсианка, феминистка или овечка Долли. Не упускай свой шанс.
