Уилбур Смит - Охотники за алмазами
Он пошел по комнате, здороваясь с братьями, задерживаясь на минуту, чтобы посмотреть, как старшие, все мастера своего дела, вытачивают фасеты, из которых состоят стороны идеально обработанного бриллианта. Пятьдесят восемь фасет: столы, звезды, павильоны, - вся эта огранка наделяет камень мистической "жизнью" и "огнем".
Оставив их согнувшимися над кругами, похожими на гончарный, Бенедикт прошел к двери в конце комнаты.
- Бенедикт, друг мой. - Аарон Коэн вышел из-за стола, чтобы обнять его. Это был высокий худой человек лет шестидесяти, с густой серебристо-серой гривой, с плечами, согнутыми за годы, проведенные у алмазного круга. - Я не знал, что вы в Лондоне, мне сказали, вы в Кейптауне. Вчера был день рождения Руфи. Если бы мы знали...
Бенедикт достал из кармана конверт и высыпал из него на стол двадцать семь алмазов.
- Что скажете об этом, папа?
- Ай-ай! - Папа от удовольствия похлопал себя по щекам и невольно потянулся к самому крупному камню.
- Я дожил до того. что вижу такой камень! - Он вставил в глаз ювелирную лупу, повернул камень, чтобы подставить его под естественное освещение, и принялся внимательно разглядывать алмаз.
- Ага, да. Вот тут небольшое перо [Дефект в виде полупрозрачной полоски. - Прим. автора]. ООНД [Очень-очень небольшой дефект. - Прим. автора]. Но мы проведем через него грань. Да, из этого камня нужно сделать два бриллианта. Два превосходных бриллианта от десяти до двенадцати карат каждый. И, может быть, пять поменьше. - Больше половины объема камня уйдет при обработке. - Да! Да! Из этого камня мы сделаем ограненных бриллиантов на сто тысяч фунтов.
Аарон подошел к двери.
- Мальчики! Идите сюда! Я покажу вам принца среди алмазов.
Сыновья собрались в кабинете. Майкл взглянул первым и высказал свое мнение:
- Да, хороший камень. Но не такой чистой воды, как в последней партии. Помните тот кристалл, октаэдр...
- О чем ты говоришь! - прервал его отец. - Ты не отличишь алмаз от куска сыра горгонзола!
- Он прав, папа, - вступил в обсуждение Ларри. - Тот камень был лучше.
- Значит, Большой Любовник спорит со своим отцом. Все, что вы знаете, это только шиксы [Шиксы - девки, девчонки (идиш)] с задранными на тохес [Тохес - зад (идиш)] юбками. Вам лишь бы плясать ватуси и ча-ча-ча. Да! Но алмазы вы не знаете. - Эта декларация предшествовала горячему семейному спору, в котором с жаром участвовали все братья.
- Тише! Тише! Все за работу! Вон! Вон! - прервал спор Аарон, выгнав сыновей из кабинета и захлопнув за ними дверь.
- Ай! - Он взглянул на небо. - Что за дело! Теперь можно взвесить камни.
Когда камни были взвешены и Аарон запер их в сейф, Бенедикт сказал ему:
- Я думаю, с Кругом пора кончать.
Аарон застыл и через стол посмотрел на Бенедикта. Они всегда делали вид, что их отношения законны. Никогда не говорили о Круге или о том, откуда поступают незарегистрированные камни, или как отправляются обработанные камни в Швейцарию.
- Почему? - осторожно спросил Аарон.
- Теперь я богат. У меня деньги отца и то, что я добыл при помощи Круга. Очень богат. Мне больше не нужен риск.
- Хотел бы я иметь такие же проблемы. Но, вероятно, вы поступаете мудро... я не стану спорить с вами.
- Будет еще одна или две поставки, и все кончено.
Аарон кивнул.
- Понимаю, - сказал он, - Все хорошее когда-нибудь кончается.
Вскоре после полудня Бенедикт припарковал машину на газоне у своей квартиры на Белгрейв-сквер. Дома он сразу пошел в душ. За все годы жизни в Лондоне он так и не привык к его смогу и принимал ванну или душ не менее трех раз в день.
Под душем он напевал, потом завернулся в большую купальную простыню и, оставляя цепочку мокрых следов, прошел в гостиную, смешал себе мартини и закрыл от удовольствия глаза, прихлебнув напиток.
Зазвонил телефон.
- Ван дер Бил! - сказал он в трубку, и тут выражение его лица изменилось. Он быстро поставил стакан и двумя руками взял трубку.
- Что вы здесь делаете? - изумление его было искренним. - Какой приятный сюрприз. Когда мы сможем увидеться? Прямо сейчас - за ланчем? Прекрасно! Нет, ничего не надо откладывать - такая прекрасная возможность. Где вы остановились? В "Ланкастере"? Прекрасно. Послушайте, дайте мне сорок пять минут, и я вас встречу в зеркальном зале на верхнем этаже. Да, десять минут первого. Боже, как приятно... - я это уже говорил. Увидимся через три четверти часа.
Он положил трубку, проглотил остатки мартини и направился в спальню. Хороший день станет по-настоящему памятным, подумал он, подбирая шелковую сорочку. Он посмотрел на свое отражение в зеркале и улыбнулся.
- Мяч прыгает к тебе, Бенедикт, - прошептал он.
Ее не было ни в баре, ни в зеркальной комнате. Бенедикт подошел к высокому окну, чтобы бросить взгляд на один из лучших видов Лондона - на Гайд-парк и Серпентин. День был туманно-голубой, и солнце добавляло бронзы к красным и золотым тонам осеннего парка.
Он отвернулся от окна - она шла к нему через комнату. Внутри у него все дрогнуло от удовольствия: она тоже была золотой, с медным сверканием солнца на длинных ногах и обнаженных руках. Он вспомнил грацию ее походки, точные движения ног на ковре.
Он стоял неподвижно, давая ей возможность подойти. Все в комнате повернули головы: это было прекрасное золотое создание. Бенедикт вдруг осознал, что хочет эту женщину.
- Здравствуйте, Бенедикт, - сказала она, и он сделал шаг ей навстречу, протянув руку.
- Руби Ленс! - он мягко сжал ее длинные пальцы. - Как приятно снова встретиться с вами!
Ее фамилия была ключом к его реакции. Она принадлежала тому человеку, которому Бенедикт больше всего завидовал и которого ненавидел. И поэтому она была бесконечна желанна.
- Давайте отпразднуем нашу встречу небольшой выпивкой. Думаю, этот случай заслуживает нескольких бокалов шампанского.
Она сидела, аккуратно скрестив длинные стройные ноги, откинувшись в кресле, держа пенящийся стакан заостренными пальцами. Волосы свисали на плечи, как редкий шелковый гобелен белого золота, глаза ее смотрели на него с кошачьей прямотой; она будто заглядывала ему в душу.
- Мне не следовало вас беспокоить, - сказала она. - Но у меня здесь так мало знакомых.
- Сколько вы пробудете? - Он отбросил ее слова в сторону. - Я могу отменить все свои встречи.
- Неделю. - Это прозвучало так, будто она собиралась поторговаться.
- О, нет! - В голосе его звучало преувеличенное отчаяние. - Так нельзя, мы не сделаем и половины всего, что я запланировал. Вы ведь сможете остаться подольше?
- Может быть, - согласилась она и слегка приподняла стакан. - Приятно с вами встретиться.
- И мне с вами, - подчеркнуто согласился Бенедикт. Они отхлебнули сверкающее вино, следя друг за другом.
