Джордж Мартин - Умирающий свет
– Ты уверена?
Лицо Гвен застыло.
– Прекрати, – сказала она.
Этот голос напугал его. Он откинулся на спинку кресла. Его охватил ужас при мысли о том, как он ее мучил, задавая каверзные вопросы, заставляя отвечать на них, говоря колкости. Он, который примчался к ней, чтобы посочувствовать, помочь.
– Прости, – поспешил он извиниться.
Воцарилось молчание. Гвен смотрела на него, а ее нижняя губа дрожала, пока она приходила в себя, собиралась с мыслями.
– Ты прав, – наконец заговорила она. – По крайней мере, частично. Я не… не могу сказать, что счастлива в этом союзе, – она натянуто улыбнулась. – Я думаю, что обманываю сама себя. И это неправильно, хотя все это делают. Я ношу серебряно-жадеитовый браслет и уверяю сама себя, что я нечто большее, чем принадлежащая им женщина, нечто большее, чем другие кавалаанские женщины. Почему? Только потому, что так говорит Джаан Викари. Он очень хороший человек, Дерк, поверь мне. Во всех смыслах он – лучший из всех, кого я знаю. Я любила его и, может быть, люблю до сих пор. Я не знаю. Я совсем запуталась. Но, люблю я его или нет, у меня есть перед ним обязательства. Отношения кавалаанцев строятся на чувстве долга и обязательствах. Джаан только на Авалоне получил представление о любви, и я не уверена, что это чувство доступно ему сейчас. Я могла бы быть его тейном, если бы это было возможно. Но у него уже есть тейн. Кроме того, даже Джаан не может пойти так далеко против обычаев его планеты. Помнишь, что он рассказывал о том, как его вызывали на дуэли? И все за то, что, исследуя банки данных старых компьютеров, он обнаружил, что один из народных кавалаанских героев имел женские груди, – она горько усмехнулась.
– Представляешь, что было бы, если бы он взял в тейны меня! Он потерял бы все. Айронджейды сравнительно терпимы, это так, но пройдут века, прежде чем какое-либо из их сообществ будет готово к таким переменам. Ни одна женщина еще никогда не носила железный браслет с глоустоуном.
– Почему? – спросил Дерк. – Мне непонятно. Вы все говорите о женщинах, предназначенных только для рождения детей, о женщинах, принадлежащих мужчинам, о женщинах, которые прячутся в пещерах и боятся выйти наружу. Но я не могу в это поверить. Как могла сложиться такая система? Что они имеют против женщин? Что в том страшного, если один из основателей Айронджейда оказался женщиной? В конце концов, женщин среди людей довольно много.
Гвен вымученно улыбнулась и кончиками пальцев потерла виски, как будто у нее болела голова.
– Надо было тебе дать Джаану договорить, – сказала она. – Тогда ты знал бы столько же, сколько мы. Он только разошелся, когда ты его прервал. Он не успел даже рассказать об эпохе Страшного Мора. – Она вздохнула. – Это очень долгая история, а сейчас у меня не осталось никаких сил. Потерпи до возвращения в Лартейн, я дам тебе диссертацию Джаана на эту тему, и ты сам прочитаешь.
– Хорошо, – согласился Дерк. – Но есть вопросы, ответы на которые я не найду ни в каких диссертациях. Несколько минут назад ты сказала, что не знаешь, любишь ли еще Джаана. Я уверен, ты не любишь Верхний Кавалаан, и думаю, ненавидишь Гарса. Почему же тогда ты живешь такой жизнью?
– Ты обладаешь удивительной способностью задавать неприятные вопросы, – угрюмо сказала она. – Но прежде чем ответить, я хочу уточнить кое-что. Я могу ненавидеть Гарса, как ты правильно заметил. Иногда я его действительно ненавижу, хотя эти слова могли бы убить Джаана, если бы он услышал их от меня. Но бывают моменты, когда я чувствую привязанность к нему – я не лгала. Во время моего первого знакомства с Верхним Кавалааном я была ужасно наивной, прямодушной и легко уязвимой. Джаан, конечно, заранее мне все объяснил, очень подробно, очень терпеливо. И я все приняла. Я ведь выросла на Авалоне. А кто из потомков землян более склонен к софистике, чем авалонцы? Я изучала все причудливые культуры, распространенные человечеством во вселенной, и знала, что каждый, кто решится ступить на космический корабль, должен быть готов принять совершенно отличные от его собственных социальные системы и моральные ценности. Я знала, что семейные и сексуальные отношения очень различаются на разных планетах, и считала, что Авалон вовсе не обязательно – предел совершенства. Я думала, что я все понимаю. Но я не была готова для жизни с кавалаанцами, о нет! До самой смерти буду помнить каждую секунду того ужаса и той муки, что я перенесла в первый день и в первую ночь моего пребывания в Сообществе Айронджейд в качестве бетейн Джаана Викари. Особенно первую ночь, – она засмеялась. – Джаан, конечно, предупредил меня, но я… я не представляла, что значит делить ложе с двоими. Что я могу сказать? Это было ужасно. Но я не умерла. Гарс помог. Он искренне старался доставить удовольствие и мне, и Джаану. Можно даже сказать, что он был нежен. Я доверилась ему, его чутким, заботливым рукам. А на следующее утро начались словесные оскорбления. Я была напугана и обижена, Джаан пришел в бешенство. Он швырнул Гарса через всю комнату, когда тот впервые назвал меня бетейн-шлюхой. На некоторое время Гарс притих. Он довольно часто дает нам всем передышки, но никогда не отказывается от перепалок полностью. По-своему, он примечательная личность. Он вызовет на дуэль и убьет любого, в ком увидит хоть намек на оскорбление моего достоинства. Он знает, что его шутки бесят Джаана и возбуждают ссоры. Во всяком случае, прежде так было. Теперь Джаан не обращает на них внимания. Но Гарс не унимается. Может, он не может удержаться, может, действительно испытывает отвращение ко мне, а может, ему просто нравится мучить. Если так, то последние несколько лет я не доставляла ему особой радости. Первым делом я решила не позволять ему доводить меня до слез. И я не плакала. Даже если он говорил гадости, от которых мне хотелось размозжить ему голову топором, я только улыбалась, стиснув зубы, и старалась придумать в ответ другую гадость. Иногда мне удавалось вышибить его из седла, но чаще он разделывался со мной, как с букашкой.
Но бывает и другое. Перемирия, короткие затишья в нашей нескончаемой войне, периоды неожиданной теплоты и близости. Чаще всего ночью. Меня всегда потрясала сила их чувств. Однажды, веришь или нет, я сказала Гарсу, что люблю его. Он поднял меня на смех, во всеуслышание заявил, что не любит меня, но, поскольку я бетейн его тейна, он относится ко мне, как обязывают его существующие между ними связи. Это был последний раз, когда мне хотелось плакать. Но я не заплакала. Я только крикнула ему в ответ что-то грубое и выбежала в коридор. Мы жили под землей, ты знаешь. На Верхнем Кавалаане все живут под землей. На мне ничего не было, кроме браслета. Я бежала, как сумасшедшая, пока меня не попытался схватить один пьяный идиот. Наверное, он не увидел браслета. В бешенстве я выхватила его оружие из кобуры и ударила им его по лицу. Впервые в жизни я ударила человеческое существо. В этот момент прибежали Джаан и Гарс. Джаан очень огорчился, хотя и старался казаться спокойным, а Гарс готов был затеять драку. Мало того, что я оскорбила этого человека, ударив по лицу, так он еще велел мне собрать его выбитые зубы и вернуть ему, потому что у меня, дескать, своих достаточно. Хорошо еще, что пострадавший не вызвал их на дуэль.
