Сэмюэль Дилэни - Падение башни (сборник)
— Но где же зеркало? — спросил Эймос, озираясь.
Рассвет одел снега и льды в серебристое сияние.
— Год назад, когда я вознес сюда волшебника, — раздался сверху голос Ветра, — он оставил зеркало прямо на вершине, но теперь оно, верно, скрыто под сугробами и льдинами.
Эймос и принц принялись стряхивать снег с какой-то глыбы, и из-под белого покрова засверкал прозрачный лед. Глыба была огромная, размером почти что с черный сундук тощего серого господина.
— Наверное, зеркало посередине этой льдины, — сказал Джек. Оба уставились на огромный кусок льда, скоро внутри что-то зашевелилось, и они узнали прелестную Леа, которая являлась им в озере.
Улыбнувшись им, она промолвила:
— Я рада, что вы пришли за вторым осколком зеркала, но он погребен внутри этой льдины. Однажды, еще в детстве, я прорубила в льдине дыру, чтобы достать сережку, которую моя мама уронила вечером на зимнем балу. Та льдина была самой холодной и самой твердой, о каких только слыхали на свете. Но эта льдина холоднее, чем та, на десять градусов. Сможешь ли ты ее разрубить?
— Я попытаюсь, даже если при этом погибну, — сказал Джек. — Но я сделаю все, что в моих силах, не больше, но и не меньше.
И он схватил маленький топорик, который они прихватили с собой, чтобы покорить гору.
— До завтрака закончишь? — спросил Эймос, покосившись на солнце.
— До завтрака? Да запросто! — И принц начал рубить лед.
Льдышки полетели во все стороны, а он от усердия так вспотел, что, несмотря на мороз, снял рубашку. За час усердной работы принц вырубил в льдине дыру, обнажив осколок зеркала. Усталый, но с довольной улыбкой, он вытащил зеркало и отдал Эймосу. И пошел за своей рубашкой и курткой.
— Северный Ветер, — сказал Эймос. — Посмотрись в зеркало.
— Встань так, чтобы солнце светило тебе в глаза, — отозвался Ветер, нависая над Эймосом. — Не хочу, чтобы другие увидели мое отражение раньше, чем увижу его я.
Эймос и Джек встали так, чтобы солнце светило им в глаза, а могучий ледяной Северный Ветер нагнулся, чтобы посмотреться в зеркало. Должно быть, он остался доволен увиденным, потому что громко, заливисто рассмеялся, чуть не сдув людей с вершины.
Потом подпрыгнул в воздух на милю, трижды перекувыркнулся, спикировал, ухватил Эймоса и Джека и усадил к себе на плечи. Люди уцепились за его длинные густые волосы, и Ветер полетел вниз.
На лету он напевал, присвистывая:
— Теперь-то я расскажу всем листьям и нашепчу всем волнам, кто я такой и какой я с виду, пусть болтают об этом между собой по осени, пусть встают и снимают передо мной свои белые шапки перед зимними штормами.
Северный Ветер так не радовался с тех пор, как волшебник выстроил ему пещеру.
На вершине горы светает намного раньше, чем у ее подножия, а эта гора была такая высокая, что, когда они опустились вниз, солнца еще не было видно и до завтрака оставалось добрых полчаса.
— Беги вперед и вернись в камеру, — сказал Эймос. — Я дам тебе фору, а потом вернусь и позавтракаю яичницей с колбасками.
Принц побежал по скалам на берег и незаметно шмыгнул на корабль, а Эймос дождался рассвета. Когда солнце взошло, он отправился к кораблю.
6Но ночью на борту корабля случилось кое-что, не предусмотренное планом Эймоса. Серый господин продолжал размышлять над загадкой мокрой одежды Эймоса. Затем он начал расспрашивать, кого из матросов Эймос взял с собой. А потом серый господин отправился на гауптвахту.
Там он не обнаружил ни тюремщика, ни пленника. Взбешенный серый ворвался в камеру, начал рыться в груде тряпья. Из-под одеял выкатился связанный матрос с кляпом во рту, наряженный в пестрый костюм Принца Далекой Радуги, ведь, перед тем как отправиться с Эймосом на гору, Джек переоделся в одежду тюремщика.
Вынув кляп, серый услышал всю историю, а о той части, которую тюремщик проспал, смог догадаться и сам. Он развязал тюремщика, созвал экипаж и отдал указания, что делать, когда принц и Эймос вернутся. Красивый костюм он отнес в свою каюту, где стоял черный сундук.
И вот Эймос, неся под мышкой осколок зеркала, подошел к кораблю и окликнул:
— Вот ваше зеркало. А где моя яичница и колбаски?
— Греются и шипят на плите, тебя дожидаются, — сказал серый господин, подняв солнечные очки на лоб. — А где же матрос, которого ты взял себе в помощники?
— Увы, — ответил Эймос, — его сдуло ветром.
Он взобрался по трапу и вручил серому господину зеркало:
— Если я правильно запомнил, нам остался только третий осколок. Когда мне приступать к его поискам?
— Сегодня днем, когда солнце поднимется всего выше и будет припекать всего жарче, — ответил серый.
— Как, даже отдохнуть мне не дадите? Я всю ночь лазал вверх-вниз по горам.
— Можешь немного поспать, — сказал серый господин. — Но сначала иди позавтракай.
Серый обнял Эймоса за плечи и повел в свою каюту, кок принес им огромное блюдо с колбасками и яичницей. От еды поднимался пар.
— Ты хорошо справился, — сказал серый, указывая на стену, где повесил два осколка зеркала, соединив их вместе. Теперь стало ясно, какой формы должен быть третий осколок. — А если добудешь последний осколок, справишься с делом отменно.
— Я уже почти чувствую в своих руках тяжесть всех этих алмазов, изумрудов, золота и жемчугов.
— Да неужели? — спросил серый.
Он вынул из кармана лоскут зеленого шелка, подошел к черному сундуку и просунул лоскут в маленькую квадратную дверцу. «Орлмнб!»
— Где спрятана третья часть зеркала? — спросил Эймос.
— Не доходя двух лиг от этого места есть сад буйных красок и пряных ароматов, где на бортиках фонтанов из розового мрамора, оплетенных диким виноградом, поблескивают черные бабочки. Во всем саду нет ничего белого, кроме серебристо-белого единорога, который охраняет последний осколок зеркала.
— В таком случае хорошо, что я пойду за осколком, — сказал Эймос, — потому что в этом саду у вас страшно разболится голова, даже если вы пойдете в солнечных очках.
— Тысяча проклятий, — пробурчал серый господин, — ты совершенно прав.
Он достал из кармана полоску малиновой ткани с оранжевым узором, подошел к сундуку и опустил полоску в узкую круглую дырочку в крышке. Когда кончик полоски исчез из виду, сундук выговорил: «Млпбгрм!»
— Жду не дождусь, когда увижу вас в самый счастливый момент вашей жизни, — сказал Эймос. — Но вы мне до сих пор не сказали, что вы и ваш самый дорогой, самый близкий друг надеетесь найти в зеркале.
— Разве я не говорил? — спросил серый.
