Александр Рубан - Витающий в облаках
- Люся сказала? - неуверенно предположил Леонид, доставая бумажник. Так ведь и она тоже...
- Я же говорю: должность такая. Давай, давай.
Даблин взял протянутые повестки, одну за другой пробежал их глазами, сложил вместе и разорвал пополам. Потом сложил половинки и ещё раз разорвал. И ещё раз. И бросил обрывки в ящик со стружками.
- Вот так, - сказал он покровительственно. - И что бы ты без меня делал, гражданин уникум?
Леонид неопределённо улыбнулся.
- Прошла зима, настало лето, - процитировал он. - Спасибо Даблину за это.
- А ты как думал? Вот записали бы тебя в наркоманы - век не отмылся бы. Телевизор смотреть надо!
- Я и говорю: спасибо. А при чём тут телевизор? Просвети.
Даблин охотно просветил.
Оказывается, в прошлую пятницу по телевизору была передача "Институт человека", на сей раз посвящённая эффекту левитации. Впрямую о порхачах ничего не говорилось (а, может, и говорилось, да потом вырезали), но мнения о левитации - теоретические - высказывались самые разные, вполне в духе научного плюрализма. Словом, прогресс налицо... Выяснилось, что ещё в эпоху застоя аж два медицинских института в Союзе втихую занимались этим оккультным явлением и даже достигли кое-каких результатов. То есть, искусственно вызывать эффект они так и не научились - похоже, и цели такой перед собой не ставили. Зато провели многоплановый сравнительный анализ: на материале пациентов наркологических клиник с одной стороны и немногочисленных советских йогов, утверждавших, что они могут левитировать, - с другой. Так вот: постэйфорическое состояние человеческого организма по выходе из нирваны во многом, если не во всём, соответствует аналогичному состоянию после наркотической эйфории. Даже состав крови меняется почти одинаково. Даже какие-то следы наркотического воздействия в крови йогов обнаруживались - хотя следили за ними весьма тщательно, никаких наркотиков не допускали, а кровь брали не только после, но и до впадения в нирвану. Наблюдалась левитация этих йогов, или нет - об этом профессора молчат. Но из умолчаний можно понять, что - наблюдалась. Причём, до левитации состояние крови было нормальным. А после - изменялось. По очень многим параметрам. Подробностей Даблин уже не помнит, но общий пессимистический вывод таков: левитация столь же пагубна для здоровья, как и приём наркотиков. То есть, с медицинской точки зрения, человек летающий ничем не отличается от наркомана.
- Так что же теперь - не летать? - спросил Леонид.
- Почему не летать. Летай, - разрешил Даблин. - Но не попадайся. Это я тебе как порхач порхачу говорю. Ведь наш нарколог прежде всего послал бы тебя за анализом крови. И сделал бы медицинский вывод. Доказывай потом, что ты уникум. И что к этой девице ты никакого отношения не имеешь - но это уже в милиции пришлось бы доказывать. Нашёл с кем связаться. Альтруист.
- А что с ней?
- С девицей? Откачали: ты её вовремя приволок. Почти.
- Ну, слава богу...
- Слава Фёдору! Слава разгильдяю Ревазову, у которого что ни месяц, то две-три аварии! Мне слава, что я такой общительный и симпатичный, что Фёдор мне не только про стычку с порхачом рассказал, но и внешность порхача описал подробненько. Твою внешность! А не будь вчера аварии? не окажись на дороге ни одной машины? или другая машина, а не Фёдоров "газик", и позже?.. Приволок бы ты в больницу труп. Даже я не смог бы аннулировать эти повестки, если бы ты приволок труп!
- Так я же говорю: спасибо.
- Я слышал, какое твоё спасибо: "пришла зима, настало лето..."
- "Прошла зима..."
- Что?.. Ну, суть не меняется. Ладно. - Даблин взял свою шляпу, повертел в руках, положил обратно на верстак. - Ладно, кончили с этим. Посижу немного у тебя да пойду. - Он сунул руку в карман, пошарил там и повернулся к подсобке. - Алексей Парфёнович! "позвал он. - Ты, случайно, не шофёр?
- И шофёр тоже, - отозвался Викулов. - Машина пришла?
- Да нет, спички верни.
- Какая машина? - спросил Леонид.
- Грузовая, - сказал Викулов. Он протиснулся между мольбертами, которые уже почти все успел выволочь из подсобки, подошёл к верстаку и выложил перед Даблиным коробок. Тот немедленно закурил.
- Четыре штуки скрипят, - сообщил Викулов, задрав бороду и глядя поверх неё на Леонида. - И кривые!
- Которые? - вскинулся Леонид. - А, помню! Это первый курс делал. Сырую фанеру взяли, да ещё и гайки перетянули... Четыре - ерунда, я тебе новые сделаю. Сам. На день работы.
- Ладно, сойдёт, - смилостивился Викулов. - Некогда.
- Почему? Ещё два дня до первого. И машины до первого всё равно не будет - на вывозке овощей. Всегородской аврал...
- Машины не будет до десятого, - сказал Даблин. - Вашей машины, конечно. А наша придёт через... - он посмотрел на часы. - Странно. Что-то Семен Иванович не торопится.
- Может, к главному входу подъехал? - предположил Викулов. "Ты ему хорошо объяснил?
- Пойду посмотрю. - Даблин встал. - Открывайте пока окно.
- Сиди, я сам! - сказал Викулов, и Даблин охотно сел.
- А чай? - вспомнил Леонид, но Викулов махнул рукой и полез через мольберты к выходу.
Чайник уже кипел. Леонид выключил плитку, аккуратно смотал удлинитель и полез в ящик под верстаком - за стаканами и пирожками.
Утром, вернувшись из милиции, он сказал Люсе, что на обед не придёт и вообще, может быть, вернётся поздно, потому что работы много (не говорить же ей о повестках), и Люся приготовила ему пирожки. Вот и пригодятся...
- Ты будешь чай? - спросил Леонид и выложил на верстак свёрток.
- Обязательно, - сказал Даблин, одобрительно принюхиваясь. - Я сегодня ещё не обедал.
- А когда ты вообще обедал? - проворчал Леонид и стал убирать мольберты, чтобы расчистить проход. (Стаканы были черны от заварки, придётся топать в умывальник и оттирать их с солью). "Когда ты вообще нормально питался?
- Скоро буду, - пообещал Даблин, и Леонид оглянулся на него: какие-то усталость и безнадёжность прорвались в голосе Даблина, и это было очень на него не похоже.
- Тебе помочь? - сразу же спросил Даблин.
- Не надо, - сказал Леонид. - Я мигом, только стаканы сполосну. Тут рядом.
Даблин кивнул и остался сидеть - и это тоже было совсем не похоже на энергичного, делового, ко всему причастного Даблина. Казалось, деловой и энергичный Даблин весь выложился в "воспитательной" беседе с Леонидом, тем самым выполнив своё последнее предназначение... Конечно, это только казалось. Потому что надо совершенно не знать Даблина, чтобы суметь представить его уставшим и потерявшим всякие перспективы. Потому что искать и находить выход из безвыходных ситуаций как раз и было призванием и предназначением Даблина. А последние три года - профессией.
- Я мигом! - повторил Леонид, убрал с дороги последний мольберт и, подхватив с подоконника стаканы и пачку соли, побежал в умывальник.
