Елена Федина - Сердце Малого Льва
— Ты что? — нахмурилась она, — я проверяю, нет ли у тебя температуры.
— По-моему, это у тебя температура, а не у меня, — сказал он удивленно. Что это у тебя с рукой?
— Что у меня с рукой?
— Она как кипяток.
— Не говори ерунды, — Оливия вскочила, — а если ты такой недотрога, то возьми градусник!
В последнее время он ее определенно не узнавал. Она стала очень нервная, дерганная, обидчивая. Она даже внешне изменилась. Другие бы, наверно, сказали, что Оливия постройнела, но ему казалось, что она стала истощенной и болезненной. Толстой и добродушной она нравилась ему больше. Сейчас же его преследовало ощущение неблагополучия.
— Извини, — сказал он, — наверно, я просто волнуюсь.
В вестибюле горел свет, стены были разрисованы огромными разноцветными ромашками и бабочками, под потолком плыли нарисованные облака. В этом было что-то детское и радостно-волшебное, сродни его теперешнему состоянию. Льюис улыбнулся.
— Детский сад, — вынесла свой приговор Олли, — а я думала, мы прилетели серьезным делом заниматься. Сейчас нас построят парами, и мы за ручки пойдем в песочницу.
В ожидании, пока все соберутся, они сели в кресла вдоль стены. За прозрачными стенами лил дождь, мокли турники и лестницы, сетки кортов, белые дорожки и нарядные клумбы. Этот день и этот дождь запомнились ему навсегда. Он потом вспоминал об этом и с болью, и с упоением, и был благодарен судьбе за то, что всё случилось так как случилось.
Стеклянные двери расползлись. В вестибюль вошла хрупкая девушка в строгом костюме и в очках. Ни плаща, ни зонта у нее не было, но одежда ее оставалась почему-то сухой.
— Здравствуйте, — сказала она довольно сдержанно, — все в сборе?
— Все, — сказал отвечающий за них господин Сорди, — семеро. Представить их?
— Не надо, — отказалась она, — я знаю всех в лицо.
Льюис, кажется, первый понял, что перед ним начальство, и попытался встать, за ним рванулся из кресла Флаяно.
— Сидите, — остановила их девушка в очках, — мне так удобнее.
Она внимательно обвела взглядом всех, Льюису показалось, что на нем она задержала свой строгий взгляд особенно долго.
— Я Риция Индендра, директор Центра Связи. Вам уже объяснили, чем вы тут будете заниматься. Каждый продолжит занятия в университете по своей специализации. В то же время вы будете заняты в исследованиях Центра. График у вас будет напряженный…
— И эта пигалица — Прыгунья? — не то возмущенно, не то удивленно шепнула ему на ухо Оливия.
— Сначала вам будет трудно со всем освоиться, — сухо и деловито продолжала Риция Индендра, — мы это учли. У каждого будет свой наставник. Не удивляйтесь, что это будут аппиры. Помимо наставника вы должны подчиняться непосредственно мне. Выше меня только ваш земной полпред. В случае конфликта можете обращаться к нему. Выше его на этой планете только Господь Бог, — она слегка улыбнулась, — но я надеюсь, до этого не дойдет. Ваши наставники ждут вас в Центре. Сейчас мы полетим туда, вы сможете всё осмотреть. Столовая там тоже имеется. Вопросы есть?
Вопросов не было. В наземном поликаре все быстро доехали до Центра Связи. До него и пешком было идти минут пятнадцать. Льюис смотрел в окно и пытался с первого раза запомнить маршрут. Улицы все были похожи как сестры-двойняшки: бело-желтые домики с крышами всех оттенков синего и палисадниками под окнами.
Вообще, дома в Менгре многоэтажностью не страдали. Центр тоже поднимался всего в три этажа, но раскинулся широко, огромной буквой «П». На площади перед главным входом, окружая большой овальный газон, мокли под дождем разноцветные модули и кары. Риция провела всех под широкий козырек подъезда.
— Сейчас вы пройдете со мной, — объявила она, — потом у вас будут пропуска. Посторонних мы в Центр не пускаем.
Внутри было просторно, но деловито строго: ни лишнего цветочка, ни лишней закорючки, все линии интерьера были четкие, с прямыми углами, мебель жесткая, цвета зеленовато-серые. Детским садом тут и не пахло, но придирчивой Оливии и это не понравилось.
— Какова директриса, таков и ее центр, — проворчала она.
— А мне нравится, — пожал плечом Льюис.
На втором этаже, в приемной директора их ждали наставники. Они все были мужчины и все аппиры. Вид у каждого был достаточно необычен. Уродами их назвать было трудно, но всё равно в глаза бросалась и необычная форма головы, ушей, носа, и складки кожи на веках, и отсутствие волос.
Их было шестеро. Льюис рассматривал их с таким любопытством, что пропустил самое главное: кто и с кем будет нянчиться. А потом оказалось, что ему наставника не хватило. Все разбились на пары, а он всё стоял посреди приемной и хлопал глазами.
— А я? — наконец спросил он смущенно, ему подумалось, что раз он попал сюда не по конкурсу, а стараниями дяди Роя, то и особого внимания не достоин.
— А у тебя, — строго взглянула на него Риция, — наставником буду я.
Эдгар сидел в кресле-саркофаге, в узкую щель для глаз он видел только край лаборатории, где Риция склонилась над пультом.
— Теперь входи в «белое солнце», — спокойно сказала она, — Лью, следи за моими руками, не отвлекайся на экраны. Ты очень рассеянный.
— Извините, — смущенно пробормотал Льюис.
Эдгар цветов по-прежнему не видел, но уже по своему напряжению мог определить, в каком режиме он находится. При «синем луче» начиналась мелкая нервная дрожь, в «зеленой звезде» сдавливало голову, в «белом солнце» сводило все мышцы», в «белой сирени» начиналась уже крупная дрожь, а в «голубой плазме» наступала невесомость».
У каждого Прыгуна были свои любимые и ненавистные режимы. Эдгар, например, терпеть не мог «зеленую звезду», хотя сигареты с аналогичным названием предпочитал всем остальным. Голова у него раскалывалась, и он совсем не умел этим режимом пользоваться. Зато Конс и Кера держали его постоянно. Дед и Ольгерд предпочитали «белую сирень», Эдгар же вообще не мог в этом состоянии удержаться, он этот режим проскакивал.
Все Прыгуны были разные, и каждого изучали отдельно, в отдельной лаборатории, на персональном кресле, но вообще ученые предпочитали опытных Индендра, особенно Леция. Верховный Правитель смиренно отдавался в их лапы, так как сам всё это затеял.
Эдгар почувствовал судороги в мышцах, сначала в левой икре, потом в пояснице. Вообще эксперименты сильно выматывали, особенно на высоких энергиях, но в данном случае шло только обучение практикантов, и можно было особо не напрягаться.
