Иван Наумов - Мальчик с саблей (сборник)
– Подойдите к шкафу, – голос кадровика транслируется одновременно во все семь кабин. – Положите ладони на стекло и постарайтесь притянуть или оттолкнуть тестовый материал.
Весь фокус в этом «постарайтесь». На собеседовании в «Орбиты» не принято переспрашивать. И девчушки стараются. Морщат переносицы, пыхтят, полуприкрывают глаза, хищно шевелят пальцами. За короткие секунды они успевают поверить в свои телекинетические способности, магические навыки, и черт-те во что ещё, но только у одной эта спонтанная вера неожиданно находит видимое подтверждение. Девчонка, на которую я поставила, изумлённо замирает. Между ладонями будущей орби, а может, и свипера, за толстой преградой термостойкого стекла хаотичной рябью, искристым снегом бушует вихрь прозрачных колечек чешуи. Взлетает, опадает и снова взлетает.
Иногда нам приходится сопровождать Джафа на «линию обороны».
Милка, впервые удостоенная подобной чести, жмётся ко мне как телёнок. Декольтированный нашпиленный заминиюбленный телёнок. Орбитальная Золушка.
Плацдарм сочится иллюминацией. Укрепрайон ломится от яств и изысканного бухла. Вероятный противник гламурен и тысячелик. От смазливых мордашек и холёных рыл некуда глаза прятать. Баблобыдло, как когда-то окрестила здешний контингент быстрая на язык царевна Марика. Сплошь акционеры, инвесторы, меценаты и филантропы. Фельдмаршалы налоговых инспекций и махараджи пенсионных фондов.
От таких не спрячешься, любит повторять Джаф. Частная космическая корпорация – это противоестественно для нашей страны. Пусть мы не запускаем своих кораблей – но ведь трогаем чужие! Значит, надо слиться с ландшафтом, девочки.
И мы сливаемся. Цедим шампунь, пощипываем виноград. Лучезарим. Мило тупим.
Замзамы и генпреды вьются роем – всё больше вокруг пейзаночки Милки, но и мне перепадает.
– Джафар Резович, – игриво хмурится какой-то молодой да ранний. – Как же так: в вашей-то отрасли и делать ставку на прекрасных дам? Я бы сказал даже, очень прекрасных…
Чтобы случайно не икнуть, спешно отпиваю. Мы – кариатиды, мы держим небеса, хочется ответить мне. Понимаю, что захмелела.
Но наш многомудрый визирь никогда не отдаст даже огрызка правды. Простейшего, по сути, факта: мужчины не чувствуют чешую.
– Мне нравится работать с женщинами, – свойская улыбка класса «ну, между нами, мальчиками» каменеет на лице Джафа. – Иногда ощущаю себя как в гареме, словно на родине предков…
Джафушка у нас иранских кровей, ему можно.
Но собеседник не унимается – видимо, проповедует другую систему ценностей. Он цепляет Милку под локоток и принимается за разрушение её неокрепшего мозга, объясняя, почему в топ-менеджменте неоспоримо гендерное превосходство мужчин. Нудит, бросаясь взятыми с потолка цифрами и статистическими выкладками. Математика, цинично усмехается он, чистая математика. А сам расслабляет шелковистую наноткань высокого воротника да роняет взгляды Милке в промежбюстье.
Турбошейк расслабляет публику. Рано или поздно Макс тоже окажется здесь, вдруг думаю я. Если всё пойдёт по плану, обязательно окажется. Его труды вознаградятся сторицей. Здесь ему будет комфортно.
Буксирую сладкую парочку в курительный зал. Неосторожной фразой провоцирую топ-менеджера на партию в бильярд. Шары приветливо поблескивают слоновой костью. Начинающий шовинист любезно предоставляет мне право разбить. Ему нравится, как я смотрюсь с кием. Первые пару минут, дальше ему уже не до того.
Откуда-то с горизонта кивает Джаф: конец вахты, девчонки, дальше сами. Значит, успел всё, что надо, и мы в свободном полёте.
В четыре удара разгоняю по лузам всё, что катается в пределах моего кия. От двух бортов, с подкруткой и прибаутками. Поминаю добрым словом Эйлера, Римана и Вейерштрасса. Торжественно вручаю трезвеющему сопернику треугольник. Математика, шепчу ему на ушко. Чистая математика.
На парковке мои верные стражи сканируют окружающее пространство. Предполагается, что они в состоянии уберечь нас от любых неприятностей.
Джафару вообще нравится о нас заботиться. Первые семь девушек, кому удалось «почувствовать» чешую, хитрую Джафовскую нанку, стали настоящими царевнами. И это не просто расхожий оборот.
Я давно уже не соприкасалась с деньгами. Да, где-то там на счетах постепенно растёт сумма, которой мне, если что, хватит на пару жизней. И я расписываюсь за зарплату и премии в унылых архаичных ведомостях. Но мне это не интересно, и Джаф знает об этом.
Куда важнее – сопричастность и тайна. Проболтайся любая из царевен, и «Орбиты» разберут по винтикам, а наши тела отдадут в дар науке. Это простушкам-орби кажется, что всё очевидно и понятно: биоэнергетическая телеметрия, бла-бла-бла, далее неразборчиво. Но мы-то знаем: за красивыми фразами – пшик, пустота, ложный след. Гном и семь Белоснежек хранят свой маленький секрет. То, что мы делаем, – ядрёный замес хайтека, шаманства и тяжёлой атлетики. Мы – свиперы, и кто бы сказал, при чём здесь деньги.
Милка вытягивает поперек лимузина свои «очень прекрасные» задние конечности, беззаботно смеётся, спрашивает, не позвонить ли ребятам.
Презираю ли я служебные романы? О да! – и поэтому уже полгода встречаюсь с Милкиным техником, а она с моим. Так оно менее служебно получается.
Нет, ничего серьёзного – флирт, двусмысленность, этакое бесконтактное танго. Много красивых па – прогулки вдоль реки, цветы на столике в гостиничном номере на другом краю света, смайлики доброго утра и спокойной ночи, случайные касания в коридорах «Орбит». Мы проходим по встречным траекториям, чиркая друг друга как кремень и огниво. Между нами пропасть: царевне – не по ранжиру, ему – не по зубам.
И ещё – просто анекдот! – его зовут Валей. Лёлик и Валик. На кастинг в мультсериал, срочно!
Звони, конечно, говорю Милке. Она-то со своим Петруччо – моим техником, кстати! – уже давно преодолела. Барьеры там всякие. Кастовые, так сказать, различия.
Звони, говорю, ребятам. Чего уж там.
* * *Когда Джаф говорит о деле, с него слетает лоск, спадает маска удачливого оборотистого бонвивана. Его глаза разгораются фанатичным огнём, и нас влечёт этот свет. С того момента, как Джаф собрал нас вместе.
Восемь лет назад – где-то на выселках, ни техники, ни нормальной аппаратуры, провода как лианы, чайные круги на обшарпанных столах, клочья ваты из-под законопаченных на зиму форточек, позапрошлогодние фотомодели по стенам.
Из активов у Джафа – трогательный иранский акцент и жар великой идеи, разрывающий его изнутри. В какой-то подзаборной наномастерской он сварил первую порцию чешуи. В физической лабе соседнего факультета, снятой на три часа за бутылку водки, заставил Марику повозиться с нанкой – и когда первые колечки взлетели к горловине вакуумной колбы, в мире незаметно, но в один миг наступила новая эра.