Торн Стюарт - Дары зингарцев
Глава 6. Серебряный колокольчик.
"Конану из Киммерии - князь и духовный
хранитель Тай Цзона.
Молю тебя и заклинаю именем твоего сурового
бога Крома, Властителя Могильных Курганов,
приди на помощь мне и моему народу. Прошу
тебя об этом если не в память о нашей давней дружбе
- ибо вряд ли можно назвать дружбой несколько дней,
проведенных под одной крышей, - то в память о
выпитом вместе вине и съеденном вместе хлебе. И я,
и семья моя, и беззащитный народ мой ныне волею
Императора Кхитая ввергнуты в наихудшую беду,
которую только можно измыслить.
Прошу тебя, приезжай как можно скорее,
потому что даже выехав наутро от получения сего
письма, ты опередишь захватчиков на три дня, не
более.
Доставившему письмо можешь доверять вполне:
это старейший мой советник. Пусть не беспокоит тебя
та легкость, с какой он нашел вас: он немного маг и
весьма искусен во всем, что касается нахождения
нужных людей и сведений."
Писано в Доме-на-Вершине-Горы, в
Час Дракона в ночь Солнцестояния,
год правления Династии Минь сто
пятьдесят третий. Тай Юэнь Чжанг
из династии Тай.
"Письмо это доставьте недавно прибывшему в
страну огромному северянину, синеглазому и
черноволосому. Он путешествует с девушкой-туранкой,
еще одним высоким и светлокожим человеком с запада
и карликом из гирканских степей. Они должны были
остановиться на каком-нибудь постоялом дворе на
окраине города.
Северянин этот грозен с виду и в столице скорее
всего промышляет разбоем, но никогда не откажет в
помощи, если его как следует попросить, и потому вы
заставьте его прочесть это письмо, как бы он не
отпирался. Скажите, что я велю дать вам по пяткам сто
ударов бамбуковой палкой или сдеру с живых шкуру
словом, придумайте что-нибудь пострашнее. Если
станет упрямиться - сулите камни, золото. Если
откажется даже после этого, скажите ему, что за
спасение нашего княжества я предреку ему жизнь на
десять лет вперед.
Тай Юэнь Джанг"
Моу Па недоумевающе смотрел на оба письма, и вид у него был при этом самый потешный. Если бы его мог сейчас видеть Римьерос, он, наверное, умер бы от рези в животе.
- Я не понимаю, - сказал он наконец жалобно. - Я отправил Чу только вчера поздно ночью, как мог он домчаться до Тай Чанры так быстро, что сегодня утром я уже увидел тебя, мой господин?
Старый Тай Кин Бо улыбнулся, отчего все морщинки на его лице сбежались к уголкам глаз и рта.
- Ты слишком давно не был дома, - сказал он. - И отвык. Кайбону вовсе не нужно было твое письмо. Я отправился в путь пять дней назад, едва зингарец прибыл в столицу. Почему же лицо твое помрачнело? Ты ведь так и хотел, чтобы я оказался здесь побыстрее, разве нет? Моу Па опустил голову так низко, что тонкая косица его, перевязанная шелковым шнуром, задралась вверх. - Я и в самом деле отвык. Зачем же я тогда здесь? Теперь я понимаю, почему от так улыбался, когда я пылко объяснял ему, на что нам может понадобится свое ухо при дворе. Я забыл, что он сам глаза и уши всего мира... Старик чуть качнул седой головой и дотронулся двумя сложенными пальцами до склоненного лба юноши. - Я знаю, чему он улыбался. Уговаривая его отпустить тебя в столицу, ты пекся ведь не только о благе нашего маленького княжества, правда? Тебе хотелось пожить здесь, среди вельмож, богачей и поэтов, увидеть цветение хризантем и пионов в саду Императора. И ничего постыдного или злого нет в юношеском любопытстве, а Тай Юэнь, слава богам всех Четырех Миров, еще достаточно молод, чтобы помнить неуемное хотение знать все на свете, которое тянет таких как ты прочь из родительского дома. Подумай лучше вот о чем: при всем умении нашего князя провидеть будущее, к кому бы я пришел сегодня, не будь здесь тебя? А так я могу назваться твоим богатым родичем из какой-нибудь отдаленной провинции. И мы вместе поищем этого северянина, как того хочет кайбон.
Моу Па снова посмотрел на свитки - один из них был написан тонкими, словно следы множества птиц на снегу, кхитайскими иероглифами, второй - прихотливой вязью знаков туранского языка.
- Воля кайбона священна, и я займусь поисками немедленно... - сказал наконец он, еще раз прочтя оба послания и аккуратно сложив в ларец черного лака то, которое предназначалось чужаку. - Мне кажется, я знаю, о ком здесь идет речь. Не так давно здесь появилась новая невиданная шайка воров - одного из них, говорят, просто можно показывать ради наживы за деньги, так похож он на огромную обезьяну. Но разыскать в столице нужного человека и так нелегко, что же говорить о том, кто нарочно прячется?
- А вот как раз для этой цели государь дал мне одну вещицу, - улыбнулся Тай Кин Бо. - Очень полезную вещицу.
Он огляделся по сторонам и вдруг жестом вендийского файкьо раскрыл ладонь, в которой - Моу Па мог поклясться в этом всеми Десятью Святынями - за миг до того не было даже медной монетки. А теперь в его выгнутых лодочкой пальцах стоял маленький изящный колокольчик, вроде тех, что привязывают на праздничное шествие к ошейникам и попонкам придворных псов. Осторожно, словно редкостную бабочку за кончики крылышек, Кин Бо приподнял его и еле заметно тряхнул рукой.
По комнатке раскатился звук, напоминающий звук храмового гонга - только в тысячи раз тише и нежнее. Эхо, заметавшись от стены к стене, стихало медленно, словно не хотело расставаться с этим чарующим звоном.
- Серебряный колокольчик императрицы Утан Мин Ла! - в благоговейном изумлении вскричал Моу Па. - А я слыхал, что он исчез из нашего мира еще при прежней династии! Ведь говорили, что тот вендийский принц выкрал его и бросил в море, чтобы отец его возлюбленной никогда больше не смог найти дочь. Какое чудо! Я никогда не видел его даже издали! Тогда нам достаточно будет подойти к дому Верховного Жреца именно там он побывал в последний раз. И еще до темноты мы отыщем его!
Его восторги, могли бы, вероятно, продолжаться бесконечно, но тут к нему в каморку - разумеется, не стучась, - почти бегом ворвался Римьерос, а вслед за ним, тут же заполнив собою всю комнату, вошел барон Марко.
- Да у тебя гости! - несколько преувеличенно изумился принц вместо приветствия. - Гони его прочь, мне нужно с тобой поговорить.
- Говоитти? - переспросил Моу Па, выгнув и без того округлые брови. - Не боисся. Она нисего не поимет. Она моя брата оцца. Она не знаит аквилонски.
- Да? - принц оглядел подозрительно невесть откуда взявшегося "дядю", но Кин Бо сохранял на лице столь безмятежное выражение, что зингарец счел его и в самом деле вполне безобидным. Скажи-ка мне, знаток провинций, правда, что жена того князя - туранка? И к тому же красавица?
