Дмитрий Колосов - Крысиный Волк
Не сказать, чтобы я был голоден. Игроков кормили очень неплохо. По крайней мере еда, которую получал я сейчас, не шла ни в какое сравнение с той, какую скармливали заключенному Н-214, хотя ее вряд ли можно было так назвать. Еду едят, жратву жрут, то есть едят с жадностью. Что касается заключенных, общество снисходило до того, чтобы питать их организмы, и потому мы получали пищу. От одного этого слова — пища — в желудке возник спазм, словно он вознамерился отрыгнуть проглоченное за обедом. Как раз этого делать не стоило, потому что на обед был отличный рыбный суп и кусок мяса с жареным картофелем. Плюс сок, плюс протеиновый коктейль, плюс сколько влезет витаминизированного хлеба. С подобной жратвой можно было жить даже в тюрьме Сонг, ради подобной жратвы стоило рискнуть шкурой. На экране четыре толстые бабы жевали здоровенные сандвичи с мясом и сыром, щедро захлебывая их молоком. Этим подругам не мешало бы сесть на диету, а мне, наоборот, не мешало бы подкрепиться. Желудок заурчал, требуя пищи. Он уже успел привыкнуть к хорошей еде. К хорошему вообще быстро привыкаешь. Мне нравилось привыкать — нравилось куда больше, чем смиряться. Словно услышав мой зов, отворилась дверь и появился хранитель с тележкой.
Обслуживание, надо заметить, было по высшему классу. Тут толстяк Версус не соврал. Подносы, всякие там тарелочки, кружечки, ложечки, причем из металла, правда, очень мягкого, но не из пластика. И первоклассная жратва, какую может себе позволить далеко не каждый свободный человек. Сервис — словно в ресторане, со столиком и официантом в форме. Подобное отношение к постояльцу тюрьмы Сонг, пусть даже не считавшемуся официально заключенным, ужасно раздражало хранителей. Они даже не пытались скрыть своего неудовольствия, на что мне было совершенно наплевать. При малейшей непочтительности со стороны хранителя к моей персоне я мог пожаловаться толстому господину из Корпорации, а уж тот быстро навел бы порядок. Раз общество нуждается в таких ребятах, как я, эти ребята вправе потребовать от общества кое-чего, в частности уважения к себе!
Я неторопливо устроил поудобнее задницу и посмотрел на вошедшего с брезгливостью кошки, рассматривающей не первой свежести мышь. Массивная физиономия хранителя побурела от ярости. Сопя от невыносимого напряжения — как же трудно ему было вынести нескрываемо наглое поведение со стороны того, кто еще недавно дрожал при одном виде упрятанной под фирменный комбинезон бычьей шеи! — хранитель подкатил стол к моим ногам.
— Что у нас сегодня? — .поинтересовался я капризным голосом и повязал вокруг шеи воображаемую салфеточку.
Хранитель прорычал нечто нечленораздельное и поспешил выскочить за дверь.
— Хам! — проводил его я тоном аристократа, выговаривающего нерасторопному слуге.
К счастью — моему или «хама», — он уже скрылся за дверью, оставив меня наедине с ужином. Что же, у каждого из нас были свои права и свои обязанности. Его обязанностью было прислуживать обществу и конкретно мне как особому представителю этого общества. В мои права входило пожирать бифштексы и отбивные и наслаждаться жизнью. Вы, верно, считаете последнее — пожирать и наслаждаться — некоторым преувеличением, и вы правы. Праздник, пришедший на мою улицу, обещал быть недолгим, однако это обстоятельство не мешало ему оставаться праздником. После подобного рассуждения не оставалось ничего иного, как снять с посудин выпуклые крышечки и ознакомиться с содержимым, что я и сделал.
Как я и предполагал, ужин был очень неплох. Здоровущий кусок бройлерной рыбы с рисом, мясной бульон, вновь большая чашка протеинового коктейля со стимуляторами. Наши новые хозяева пытались за пару недель вернуть то, что заключенные теряли годами. Я понимал их: товар должен был выглядеть если уж не красиво — подобное было бы в нашем случае лишним, — то по крайней мере не подделкой. Пятьдесят миллиардов зрителей должны выложить денежки и окупить все затраты.
Мысль о том, что я превратился в товар, несколько портила мне настроение, но никак не аппетит. Еда была вкусной и, главное, очень питательной и быстроусвояемой. Всего за пять дней я прибавил в весе почти восемь фунтов, причем все они приходились исключительно на мышцы. Если так будет продолжаться и дальше, очень скоро я стану похож на нормального человека, каким был до того, как очутился в этих стенах. В тренировочном зале висело зеркало, я имел возможность разглядывать себя и не мог не заметить, что прибавил физически мускулы окрепли, плечи раздались, даже физиономия стала более уверенной и, осмелюсь сказать, злобной. Удивительно быстро росла щетина, отдельные жесткие волоски пробивались чуть ли не у глаз. Кого-нибудь это могло озадачить, но только не меня. В свое время мне пришлось столкнуться с проблемой специализированного питания, и я не понаслышке знал о гормональных добавках вроде маскулизирующих ферментов, какие в умеренных дозах давали галактическим рейнджерам. Похоже, кулинары из Корпорации подсыпали такую же гадость и игрокам, причем делали это безо всякой меры, не заботясь ни об их печени, ни о почках. Зачем? Ведь скоро все эти органы нам уже не понадобятся. Дерьмо! От мрачных мыслей мне вдруг расхотелось есть. Я хотел отставить тарелку, но вдруг обнаружил, что уже все съел. Оставался лишь протеиновый коктейль, наверняка полный всякой синтетической дряни. Я поколебался, но затем все же выпил маслянистую, отдающую привкусом тропических фруктов жидкость. Протеин наращивал мышцы, а они ой как еще должны были мне пригодиться! Брезгливо сплюнув в опустевшую кружку, я оттолкнул столик ногой. Он покатился прочь и, ударившись о дверь, застыл.
Ну вот и все. Подопытный кролик получил свою порцию морковки. Я тяжело рыгнул. От сытной пищи тело налилось приятной тяжестью. Самое время поспать, однако спать как раз было нельзя. Мой рабочий день еще не закончился. На десерт полагалась не слишком приятная, но обязательная процедура психовнушения, за исполнением которой строго следили. Можно было отказаться от еды, но ни в коем случае не от порции внушений, какими нас пичкали. Нарушителя ожидало строгое наказание, вплоть до исключения из игры.
Негромко гудел, разбрасывая приглушенные голоса, сферовизор, на сознание волнами накатывала дремота. Позевывая, я старательно пялился в экран, где герои с физиономиями потомственных дегенератов продолжали совать в глотки всевозможную жратву. И как все это в них только влезало! Дабы сократить становящееся невыносимым ожидание, я решил прогуляться по нужде, и в этот миг экран сферовизора замигал и весь его объем заняла жизнерадостная физиономия Версуса.
