Евгений Гаркушев - Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)
– Я всё пропустила, – говорит Гелла, водя узкой ладонью по перилам. – Ничего, совершенно ничего не помню… Значит, у них действительно оказался корабль трампов?
– Возможно. Никаких подтверждений нам не удалось получить.
– И что же теперь будет? Ведь они… Ведь комиссия ООН должна выступить с официальным…
Молитвин смотрит через перила – на грандиозный причальный зал «Андропова». На киберов, везущих к шлюзам контейнеры с боеприпасами. На десантников в экзоскелетах и штурмовой броне, которые, бряцая тяжелой амуницией, поднимаются по трапам.
– Им теперь не до этого, – говорит он. – Ни Альянсу, ни ООН… Никому. Теперь не до этого. Началась война.
– Война, – эхом повторяет Гелла. – Вы… что вы теперь будете делать?
– Собственно, я хотел попрощаться. Вылетаем через час, – говорит Молитвин. – У нас теперь будет много работы там, внизу. Настоящей работы.
– Мы еще увидимся?
Он смотрит в ее глаза – такие светлые и серые. Такие громадные, под тонкими бровями вразлет, что кажутся удивленными. Вздернутый носик, россыпь веснушек по бледной коже. Тень улыбки.
Велик соблазн поймать «нить», проникнуть в ее мысли. Узнать, о чем именно она думает, когда вот так смотрит на него. Но какой теперь в этом смысл?
– Быть может, – говорит Молитвин. – Прощайте, Гелла.
Вертя в руках шлем, приказывая себе не оглядываться, он спускается по широкому пандусу, мимо скрежещущих киберов, которые волокут к причалам желтые бочки горючего.
Ребров ждет его у трапа, сидя на контейнерах. Темные с редкими седыми прядями волосы зачесаны назад, на худощавом лице задумчивое выражение, затянутые в перчатки руки поигрывают каким-то маленьким предметом.
– Что это у тебя?
– Да вот, приказали снять для конспирации… Теперь-то, небось, можно опять цеплять.
На его раскрытой ладони лежит крошечная оливковая эмблема. Заключенная в лавровый венок «лучезарная дельта». Пси-войска ВКС ССКР.
– Теперь-то, конечно, можно, – говорит Молитвин, рассеянно следя за погрузкой у соседних шлюзов.
– Взял у товарища ксенолога номер?
– Забыл.
– Не переживай, как вернемся – через «тенета» пробью.
– Я тебе сам пробью, шутник. Причем с ноги.
– Кстати о боевых искусствах. Метла тебе привет передавал.
– Лихой парень… Десанты как – уже в деле?
– На Шихашоль двинули. Пятнадцать минут как.
– А нас куда?
– Еще не говорили. Секретность.
– Мороженого что-то хочется, скажи?
– Эскимо или пломбиру?
– Ванильного, в стаканчике вафельном. Как в кафе «Арктика» в парке Горького.
– Как раздолбаем Альянс, Молитвин, – я угощаю. Только товарища ксенолога не забудь пригласить.
Ребров прячет эмблемку в нарукавный карман, захлопывает магнитный клапан. Легко соскакивает с контейнеров на палубу. Кивает на трап:
– Пора, что ль, старлей?
– Как там Шпарта нас поучал…
– Вы уже почти настоящие пси-шшшпецы, товарищи курсанты, – начинает Ребров, подражая змеисто-шипящему голосу подполковника Груздева по кличке Шпарта. – А что такое пси-шшшпец, товарищи? Партия вырастила нашшш в пример детям и на шштрах врагам. У нас два основных навыка – надирать задницы и пить электричество…
– А с электричеством, – подхватывает Молитвин, – у нас нынче охренительные перебои!
Ухмыляясь, они бьют кулаком о кулак. Подхватив свои гаусс-винтовки, джет-паки и шлемы, неторопливо поднимаются по ступеням, ведущим к шлюзу десантного рейдера.
У них в запасе до отправки почти целый час, но Вселенная вторые «земные» сутки живет по военному времени.
Оно такое же, как мирное, только в три раза быстрей.
Татьяна Кигим
В Америке секса нет
Пролог
– Ну товарищи… Ну товарищи, родненькие ж! – Никита прижимал кепку к груди и мял ее нервно, надрывно.
Председатель собрания, он же бригадир Михей Иваныч, сурово смотрел на паразита, постукивая ручкой по столу.
– Ты, парень, сначала окна в колхозном клубе, значит, бьешь. Значит, уверяешь, что опыты проводишь. Ультразвук, вражина, применяешь. Трактор, значит, в запчасти превратил…
Никита стоял потерянный, расстроенный, глаза – в пол. Губы кусал. Переживал.
– Что молчишь, злыдень?
– Я… я обещаю…
– Что обещаешь? По винтику всю бронетехнику в армии разобрать, что ли? Вернуться после первого же дежурства с пендюлями назад обещаешь, позор поселковый?
Бригадир «Зари Космоэры» Михей Кошевой сокрушался всем сердцем. Сколько труда в воспитание вкладывали – и такая вот паразитюка выросла. Добре, хоть понимает и носом шмыгает. Вот годик перетопчется, глядишь – и человеком станет.
Никита год ждать не хотел. Как это – он, лучший выпускник большебитюговской школы, медалист, по боевым единоборствам и плаванию перворазрядник, победитель олимпиад по физике и походной кулинарии – пролетит мимо военного строя, как комета…
– Да я исправлюсь! – крикнул он с отчаянием. – Я же на всесоюзный конкурс спутник делал!
– И хто ж победил? – крикнул из рядов дед Тарас.
– Бензопила «Дружба», – клацнув стальным протезом, сообщил сельский участковый. Отбросил смятый окурок в разъезжающую по двору урну на гусеницах, отошел от окна. Достал из кармана «Приму», чиркнул средним пальцем, прикурил от огонька, вырвавшегося из сустава, задумчиво посмотрел на Никиту. – Али автоген «Товарищ юного взломщика»?
– Та не, – смутился Перепенько, – мы его того… руками.
Бригадир, он же председатель сельской призывной комиссии, хватил руками по бокам:
– От надежа! От опора! Такой трактор по гаечкам раскрутить! А подшипники от него где?
– Сломали…
В битком набитом зале поднялся страшный шум. Председатель колхоза кашлял в ладонь, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. Передовая птичница тетя Стеша ржала так, что груди ее колыхались, как две танцующие индейки. Полковник из района, сидевший сбоку в первом ряду, невозмутимо изучал солнечные блики на сапоге. Красная папка с выдавленной золотой звездой лежала у него на колене.
– Вот, товарищи, весь моральный облик этого паразита. Трактор, между прочим, народной собственностью был.
– Та он не заводился! – крикнула с места одна из молодиц, знатная доярка с доски почета.
– Заводился или не заводился, а всё равно колхозное имущество, – пригладив длинные усы, заявил Кошевой. – Его, может, пионеры на металлолом бы сдали. Так нет – комсомольцы раскурочили… А ты, – обернулся к Никите, – ты Сферу Мира тоже по винтикам разберешь?! Планетарный излучатель, значит, на болты пустишь?! Кружок юных техников! Так вот что я тебе скажу – не видать тебе армии, свинский ты сын! – и Кошевой скрутил смачный кукиш. – Да мы в ваши годы!.. Да разве ж хто из нас, ваших отцов, хоть одно стекло… гм, – бригадир искоса взглянул на деда Тараса и переменил тему. – Ты спроси, что уважаемые люди думают о твоем поведении, у товарища участкового! Героя, между прочим, бронетанковых войск!
