Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского
Большой любитель женщин, Федор Павлович, однако был начисто лишен рогожинского размаха и не бросал большие деньги к ногам женщины. Тратился экономно. Цену денег знал. Как говорил он младшему сыну, деньги имеют цену потому, «что с деньгами стоит только захотеть-с, Алексей Федорович, все и будет.» [10 9, 218].
Все, что будет, и все, что можно захотеть, это — женщины. Они — цель и смысл его жизни. Сладострастие — главное для Федора Павловича. Что это такое, хорошо разъясняет один из героев романа: «Тут влюбляется человек в какую-нибудь красотку, в тело женское, или даже только в часть одну тела женского (это сладострастник может понять), то и отдаст за нее собственных детей, продаст отца и мать, Россию и отечество...» [10, 9„ 103].
Это полностью применимо к Федору Карамазову. С тем только уточнением, что красота для него не главное, не в нее он влюбляется, а именно «в часть одну тела женского». Как он сам говорит, для него нет дурнушек, во всякой женщине он найдет для себя что-то, включая «босоножек» и другую крайность — старых дев. Когда-то Федор Павлович шел с веселой компанией, и увидели они спящую на земле Лизавету Смердящую, женщину, в сравнении с которой Чекунда и Двугрошовая выглядели бы красавицами. Заспорили, можно ли «этого зверя» принять за женщину. Все ответили отрицательно, один Федор Павлович — положительно. Позднее у нее родился Павел Федорович Смердяков
«Любовь» Федора Карамазова — явление чисто физическое, без всякой духовности.
И вообще, духовный мир героя крайне беден. Нравственные ценности вывернуты в нем наизнанку. После того, как от него сбежала жена, он, заведя гарем, всем жаловался, однако, на жену и рассказывал подробности жизни с ней. Совершенно справедливо ему говорили: «Подумаешь, что вы, Федор Павлович, чин получили, так вы довольны, несмотря на всю вашу горесть» [10, 9,. И].
Подобное у Достоевского уже было. Герой «Подростка» тоже к месту и не к месту, как чин, выставлял то, что он незаконнорожденный. Но то подросток, а это человек вполне зрелый.
Святого для Федора Карамазова нет ничего. Над всем он кощунствует. Из своей второй жены он выбивал «мистику» и плевал при ней, верующей, на икону. Он жалеет, что истребляют леса и нечем будет сечь мужиков. Он иронизирует надо всем. В этой иронии положительна лишь ирония над собою. Помимо иронии над своим лицом, герой иронизировал над своим сердцем: «Господа, у иного сердце, как у Александра Македонского, а у другого, как у собачки Фидельки. У меня, как у собачки Фидельки» [10, 9, 98]. Тут он прав абсолютно. Его сердце таково. Но этот «развратнейший и в сладострастии своем часто жестокий, как злое насекомое» [10, 9, 120], человек вполне доволен своей жизнью и провозглашает: «Я в скверне моей до конца хочу прожить, было бы вам это известно. В скверне-то слаще: все ее ругают, а все в ней живут, только все тайком, а я открыто» [10,9, 217].
Всех Федор Павлович не опрашивал, за всеми не наблюдал. О всех он говорит необоснованно. О себе — верно. Такова его программа жизни.
Только вот жить-то осталось недолго. Федор Павлович, среди всех инстинктов которого неплохо развит и инстинкт самосохранения, чувствует опасность над собою. Опасность, которую породил он сам: он боится своих детей. Боится обоснованно. Предчувствие не обмануло старого пройдоху — он упадет с проломленной головой.
Отец, боящийся своих детей, — явление явно не нормальное. В этом случае или отец плох, или плохи дети. Отец здесь определенно плох, дети — разные.
Вот они сошлись под одной крышей — эти плоды «случайного семейства». Сошлись после долгого незнания друг друга. Митя, Иван, Алеша.
Судьба отца известна. У каждого из детей она своя. Общее лишь то, что никто из них не получил положительного нравственного заряда от отца. Все они воспитывались без отца, да и без матери.
Отец, как известно, скопивший деньги, даже не обеспечивал детей материально. И не воспитывал. Все дети что-то от него унаследовали, но воспитывались они в разных условиях.
Старший сын, Митя. От родителей ничего благородного унаследовать не мог. Об отце его все известно. Мать же сбежала, оставив его трех лет от роду.
Митя, о существовании которого отец просто забыл, воспитывался у случайных людей. У слуги, у двоюродного дяди. Затем, занятый мыслями о баррикадах, дядя забыл его. Митя воспитывался у двоюродной тетки. После смерти тетки — у ее дочерей. Опора у Мити — он сам. Недоучился в гимназии, учился в военной школе. Далее: Кавказ, дуэль, разжалование, снова выслужился, кутежи, долги...
Встреча с отцом. Споры о деньгах. Соперничество из-за одной и той же женщины.
Сначала создается впечатление, что двадцативосьмилетний Митя лишь возрастом отличается от отца. Так же беспутен и сладострастен. И сам Митя характеризует себя так, что можно спутать его с Федором Павловичем. «Барыньки меня любили, не все, а случалось, случалось; но я всегда переулочки любил, глухие и темные закоулочки, за площадью, — там приключения, там неожиданности, там самородки в грязи. Я, брат, аллегорически говорю. У нас в городишке таких переулков вещественных не было, но нравственные были. Но если бы ты был то, что я, то понял бы, что эти значат. Любил разврат, любил и срам разврата. Любил жестокость: разве я не клоп, не злое насекомое? Сказано — Карамазов!» [10, 9, 139]. Д чуть раньше он уже разъяснил, что значит Карамазов. Дал обобщение. «Потому что я Карамазов. Потому что если уж полечу в бездну, но так-таки прямо, головой вниз и вверх пятами, и даже доволен, что именно в унизительном таком положении падаю и считаю это для себя красотой» [10, 9, 137].
Чем не Федор Карамазов? Так он характеризует сам себя. А по действиям? Тоже, кажется, не очень отличается. Вот случай из прошлого. Митя служит. К подполковнику приехала из Петербурга красивая, образованная, недоступная для Мити дочь. Случилось несчастье — ее отца подвели, обманули. На карту поставлена честь подполковника: он оказался должен большую сумму. Митя, преследуя карамазовские цели, предложил недоступной Катерине Ивановне деньги — пусть придет к нему. Пришла.
Позднее он прокутил чужие деньги. Он оскорбляет бедного Снегирева, оскорбляет сильно, в присутствии его сына. Вот он ударяет (и чуть не лишает жизни) воспитывавшего его в детстве слугу. Устраивает тяжбу с отцом. Он думает, что умереть человеком честным или подлецом — безразлично. Стопроцентный Федор Карамазов. С его широкостью, безудержем.
Но так ли это? Ведь Федор-то не широк, а узок. Он весь во власти сладострастия. Стать шире сладострастия он не может. Да и не хочет.
Митя — иное. Он действительно широк. В нем не только сладострастие и жажда денег. Деньги вообще для него не самоценны. Отношение к ним у него рогожинское. Он разбрасывает деньги, показывая тем свою широкость, особенно заметную на фоне расчетливых поляков. Федор на такое не способен.
