Ирина Ванка - Секториум
Со мной согласились все присутствующие, чего прежде не бывало.
— Шанс небольшой, но, похоже, единственный, — заявил Сир.
— Да, — согласился Миша. — Осталось спереть библиотеку целиком, а потом всю жизнь разбираться. Желательно спереть ее вместе с каталогом. Что скажешь, Джон, она большая?
— Багажника «Марсиона» не хватит, — сказал Джон, и общий хохот слегка разрядил обстановку.
— Господа! — торжественно произнес Миша, словно приглашал общество приступить к банкету, но потом осекся. — Я должен подумать. Прошу не беспокоить меня без крайней нужды, — с этими словами он уединился за компьютером.
Миша был не в себе. Перед ним возникла новая задача. Как все прочие загадки флионеров, она не решалась с ходу.
В тот день Имо к отцу не вернулся. Все мужчины племени собрались на большой совет. Джона послали присмотреть за корабельными, чтобы не шатались в пьяном виде вокруг костра, не совали носы в чужую проблему. На повестке дня стоял один вопрос: как добраться до «дискотеки»? Взять флионеров измором или на абордаж? Доканать их тупостью или интеллектом? Отчаяние пришло, когда стало ясно, — украсть леденцы с базы «белого братства» и украсть навигационную дискотеку с базы флионеров, — две разные вещи как по масштабу содеянного, так и по тяжести возмездия, которое засим последует. И, если Миша до сей поры успешно крал все, что плохо лежало, то сейчас перед ним возникла дилемма, признать экспедицию несостоявшейся по возвращении на Землю, или признать то же самое в момент, когда флионеры поймают его на месте преступления.
— Я на станцию не полезу, — заявил он, — и вас не пущу, — он уже собрался внести предложение убраться отсюда, как вдруг его осенило. — А Айра могла бы попробовать. Это существо лазает везде, всюду сует свой любопытный носик…
— Нет! — возразил я.
— Почему не попробовать? — спросил Сириус.
— Потому что мы вернемся на Землю, а ей здесь жить.
— Да что же мы, зря сюда перлись? — нервничал Миша.
— Мне совсем не нравится идея красть здесь что бы то ни было. Имо, скажи им.
Имо ничего не сказал. Он думал. Мысли в его голове проворачивались со скрипом.
— Почему же красть? — не понимал Миша. — Мы просто возьмем, а потом положим на место. Наследство фронов — это и наше наследство. С какой стати они распоряжаются им без нас?
Фаза обсуждения затянулась. Стороны не пришли к единому мнению, только отдалились от него. Отчаяние овладевало нами. Никто не заметил, как ушел трап, никто не забеспокоился. Кроме Айры на борту не мог появиться никто. Внутри мы были защищены как нигде и никогда, оттого идея грабить станцию клана выглядела столь безобразно.
Айра явилась к нам зареванной и надутой:
— Ты больше никогда не придешь? — спросила она у Имо и обернулась ко мне. — И ты? Решили все-таки меня бросить? Вы больше не хотите меня знать? Вы меня больше не любите?
Безусловно, кое в чем Птицелов был прав, в пятилетнем возрасте я вела себя точно так же. Если родители отказывались играть со мной в куклы, им это с рук не сходило.
— Идем со мной, — я постаралась вывести ее из комнаты, но девочка топнула ногой.
— Меня больше никто не любит!
— Пойдем, я кое-что скажу тебе по секрету.
Нехотя, в порядке одолжения, Айра согласилась уединиться со мной в соседнем сегменте.
— Если ты будешь хорошо себя вести, я попрошу Його, чтобы он отпустил тебя с нами на Землю. На целый год.
— Нет! — закапризничала она. — Не буду! Я так ждала, так мучилась и страдала. Я думала, вот теперь у меня начнется человеческая жизнь, а ты!.. Я не хочу год! Я хочу жить на Земле, а не сидеть на этой противной Флио. У меня аллергия на Флио. Вот, посмотри… — она задрала рукав халата, чтобы предъявить мне синяк, который остался, вероятно, от первого воспитательного мероприятия Птицелова.
— А Його? — удивилась я.
— Он надоел, — жаловалась Айра. — Если ты меня не возьмешь, я украду корабль, улечу в космос и там умру.
— Даже если вы повздорили, он все равно тебя любит и совсем умрет, если ты его бросишь. Так сильно умрет, что не сможет сидеть на скале. Ему не для кого станет жить, понимаешь?
— Ну и пускай, а я хочу с вами.
Айра расплакалась. Глядя на нее, я расплакалась тоже, и тоже стала жаловаться на жизнь. Я рассказала Айре, что тоже люблю своих близких, и мне также обидно, когда они уезжают. Мне, как и ей, хочется, чтобы все вокруг делали только то, что скажу я, и не делали того, что я не хочу. Я рассказала ей о том, что мне когда-то также надоело жить на Земле, и о том, как я скучала по дому, когда меня увезли из Галактики. О том, что Флио — ее родина, по которой она также будет скучать, потому что другой не будет.
Айра, размазывая сопли, жаловалась на Його. Рассказывала, какой он бесчувственный болван и эгоист, как не хочет постичь ее тонкую, романтическую душу. Я с теми же соплями объясняла ей, что все особи мужского пола примерно такие же, и Його совсем не худший вариант. А вообще, среди них водятся такие паршивцы, что лучше сидеть на скале. Я рассказывала девочке, что на Земле такой же патриархат, как в ее семействе, общество удобное для мужчин и созданное для них же. Можно, конечно, примкнуть к партии феминисток и сражаться за справедливость, только справедливости от этого ни грамма не прибудет. Гораздо разумнее смириться с участью любимой игрушки флионера, который может уберечь от жизненных неурядиц. Айра жаловалась, что старшие сыновья Його смеются над ней и ни в грош не ставят, что только Имо отнесся к ней с добротой, но я просила ее не торопиться с выводом. Имо не смеется только потому, что ему ни до чего нет дела. А на усмешки его старших братьев я посоветовала отвечать пинками под зад, и поклялась, что ничего ей за это не будет, потому что больше всего на свете сыновья Птицелова боятся своего папусю.
Мы увлеклись и не заметили зрителей, столпившихся в дверях. Еще немного и они рыдали бы вместе с нами, но Сириус решил положить этому конец. Сначала он подошел и сел рядом с Айрой, а когда убедился, что не будет укушен, обнял ее и стал гладить по голове, как щенка.
— Послушай меня, девочка, — сказал Сириус, — послушай меня, хорошая. Мы возьмем тебя на Землю. Возьмем, если захочешь.
Айра затихла в его объятиях. Затихли все, затаили дыхание.
— Возьмем хоть сейчас, но ты больше никогда не увидишь Флио. Ты простишься навсегда со своей планетой и с Його, который обидел тебя…
В глазах Айры появилась тревога.
— Совсем никогда? — прошептала она.
— Обещаю, ты проживешь свою жизнь на тесной и грязной Земле, среди чужих людей, которые буду к тебе равнодушны. Там тебя научат жить по-человечески, станут воспитывать и упрекать, но уже никто и никогда не будет тебя так защищать и любить… Никто не согреет тебя холодной ночью…
