Михаил Михеев - Изгнанники
– Согласен. Думаю, командир нашей эскадры пойдет под суд.
– Рекомендую до суда не доводить. Лучше, если он, к примеру, застрелится в собственной каюте. У людей есть хорошая поговорка: "нет тела – нет дела". А то ведь может начать говорить не то, что нужно.
– Благодарю за совет. В принципе, я так и собирался поступить.
– Это хорошо, что мы поняли друг друга. Итак, какие ваши планы?
– Срочно заняться укреплением обороны. Насколько я знаю людей, они не оставят происшедшее без последствий. Думаю, скоро нам будет нанесен ответный визит вежливости. Мои аналитики в один голос советуют заняться эвакуацией научных центров и основных военных производств. У нас есть на примете несколько планет, которые считаются непригодными для жизни и где их никто не будет искать.
– Думаете, не найдут?
– Не знаю… Если честно, сомневаюсь. Когда имеешь дело с людьми, следует ожидать самого худшего, поэтому я уже ничему не удивляюсь. А что вы собираетесь делать?
– Примерно то же самое. И на коленях просить пощады, иначе, боюсь, они начнут войну на уничтожение. Если одна эскадра фактически нейтрализовала объединенный флот, то на что способны флоты серьезных человеческих государств?
– По некоторым данным, это была элитная эскадра.
– Да какая теперь разница? Нам сейчас просто нечем их встретить. Люди оказались нам не по зубам, пора это признать.
– Пока не по зубам.
– Это пока слишком растянулось. За всю историю конфликтов у нас не было ни одной серьезной победы – только поражения, которые все больше нас ослабляли. Может, пора что-то менять?
– Мы можем, если постараемся, собрать флот мощнее этого.
– И в результате понести еще большие потери? Те, кто открыл эту череду конфликтов, погибли сами и создали нам всем врага, который бьет нас как и когда хочет.
– Официальная история говорит, что люди первыми начали эти конфликты.
– И вы верите официальной истории? Какой-нибудь полуграмотный крестьянин, может, и верит, обязан верить, для этого мы историю и пишем и, насколько я знаю, так обстоит дело практически у всех рас, считающих себя разумными, но с нашей высоты стоит глядеть правде в глаза. В общем, вы как хотите, а мой народ в подобных авантюрах больше не участвует. Если мы вообще выживем после этой.
– Мы тоже предпочтем мир. Хотя бы в ближайшее время. Только не факт, что нам его дадут.
– Дадут. Я получил личное послание от главы самой влиятельной державы людей. Его требования очень жесткие, но в свете нынешней ситуации вполне правомерные. Оно относится также к вам, думаю, вы получите такое же в ближайшее время. Однако мы можем рассчитывать на мир только в случае, если заключим его вместе. В противном случае – война. У границы уже концентрируются ударные эскадры людей. Однако для нас это все же шанс, остальным, боюсь, так не повезло…
– Считаете, их уничтожат?
– Уверен. Люди не боятся терять солдат в войнах с нами, но они всегда мстят за них. Я считаю, надо соглашаться.
– Я должен обдумать.
– Думайте. Но помните, первый выстрел в этой войне, неважно, произведем его мы или наши враги, будет означать конец любых договоренностей, об этом меня тоже предупредили. И лимит времени поставили очень жесткий.
Территория, контролируемая человечеством. Время и место не установлено.
– Итак, операцию можно считать успешной?
– Да. Все прошло точно по плану. Нам повезло, что французы оказались достаточно легковерными и чрезмерно зацикленными на собственной исключительности, но что еще ждать от этих снобов?
– Мне кажется, что куда больше повезло с этим русским адмиралом.
– Да нет, тут как раз никакого везения, один голый расчет. Русские всегда ведут себя подобным образом. Как бы они не гордились тем, что смогли перестать думать о человечестве, а интересуются только своими, в подобных ситуациях они всегда действуют в интересах людей, как вида. И ничего не боятся.
– Знаете, я иногда им завидую.
– Я тоже. Только не стоит, чтобы об этом знал кто-то, кроме нас.
– Полностью согласен. Я слышал, что у вас была… э-э-э… маленькая накладка?
– Давайте называть вещи своими именами – так будет проще. Да, один из посланных на переговоры с русским адмиралом представителей решил нас предать. Мы заранее предполагали, что он может это сделать, точно рассчитали, что он может им сообщить, и держали ситуацию под контролем.
– Однако, насколько мне известно, переданная им информация могла привести к тому, что русские открыли бы огонь по нашему флоту. Вам не кажется, что ваше поведение не совсем соответствует тому, как должен вести себя союзник?
– Но ведь не открыли же.
– Мы вам поверили, мы предоставили для участия в операции свои корабли, причем их экипажи реально рисковали. Да случись что, конгресс снял бы с меня голову! Меня бы сожрали с потрохами!
– Прошу вас, не кипятитесь. Мы составили точный психологический портрет этого русского. Он все же сначала думает, а потом стреляет.
– Если я начну кипятиться, вам мало не покажется… Ладно, что вы сделали с предателем?
– Увы, ничего. Он успел бежать на Новый Амстердам, и там ему не только предоставили убежище, но и назначили начальником штаба флота – он все же грамотный офицер, а Новый Амстердам занимается возрождением своих вооруженных сил, и профессионалов такого уровня на планете не хватает. Достать его там мы не сумеем.
– Да? А я считал ваши спецслужбы лучшими в мире.
– Так и есть. Просто если с ним что случится, русские не будут разбираться, кто прав, а кто виноват. Меня уже предупредили об этом, и я не хочу рисковать.
– Да уж, здесь вы ошиблись.
– Как знать, как знать…
– Да ладно вам словестные бышни выстраивать. Операция висела на волоске, а вы ходили с невозмутимой физиономией. Наверняка и сейчас, случись что, вы только плечами пожмете. Хорошо хоть, все прошло успешно.
– Меня это тоже, кстати, весьма радует. Наши границы обезопасены от агрессии иных рас, французы теперь в дерьме и, хотя ничего не доказать, да никто и не пытается, они оказались в полной изоляции. И все удалось провернуть при минимальных затратах, чужими руками и без потерь.
