Андрей Легостаев - Дело о давно забытой пощечине
- Высокий Суд, дамы и господа присяжные, - продолжил адвокат, отсрочка нужна отнюдь не стороне защиты, хотя мы от нее и не отказываемся, а просто требуем справедливой формулировки. Отсрочка нужна стороне обвинения. Что мы увидели из представленных сегодня доказательств? Что Барри Деннен попал в затруднительное положение, кто-то даже вломился в его квартиру. Он обратился к известному своей работоспособностью и порядочностью адвокату, чтобы тот защищал его интересы. Они разговаривали на повышенных тонах? Что ж, как адвокат я заявляю, что это происходит в разговорах с особо нервничающими и нетерпеливыми клиентами довольно часто. Предположим, что мой подзащитный вел дело покойного, и предоставил ему для защиты собственный пистолет и автомобиль, в то время как сам занимался работой по делу и даже отправился осмотреть квартиру, подвергшуюся нападению. Кого ждал в машине покойный, как развивались события? Это мне неизвестно. Но я могу сделать кое-какие выводы. Нам здесь не представлялось свидетельство о найденных на орудии убийства отпечатках пальцев, следовательно, они были вытерты. Стал бы профессиональный адвокат, прекрасно знакомый с тонкостями следствия, стирать отпечатки пальцев с собственного оружия, а затем бросать его в своем автомобиле? Но и это еще не все, дамы и господа присяжные заседатели. Свидетели стороны обвинения показали, что покойного в последний раз видели в двенадцать десять семнадцатого июня. В два пятнадцать мой подзащитный был, опять же по показаниям свидетелей стороны обвинения, у квартиры покойного. Последний свидетель показал, что у обвиняемого была с собой значительная сумма денег, которую он снял со своего счета в промежуток между двенадцатью десятью и двумя пятнадцатью, что легко проверяется в банке. А теперь зададимся вопросом: можно ли было за два часа пять минут совершить преступление, угнать грузовик, отвезти тело за город, поймать попутную машину, заехать в банк, снять деньги и приехать в многоквартирный дом "Сомферинг"? Вот над чем следует задуматься стороне обвинения и вот по этим причинам, как и по причинам выдвижения правдоподобного мотива преступления, им требуется отсрочка в слушаниях. Если будет выдвинута именно такая формулировка, то сторона защиты не имеет возражений против того, чтобы отложить слушания на день или более.
Мейсон поклонился и сел. В зале даже кто-то захлопал от избытка чувств, но зашиканный соседями, смутился и приник.
Взбешенный Болдуин Маршалл, буквально багровый от гнева, медленно поднялся со своего места.
- Ваша Честь, при таком подходе господина защитника, я снимаю свое благородное предложение и...
Майкл Д'Або что-то быстро зашептал начальству на ухо. Другой его помощник поддакивал заместителю прокурора.
- Ваша Честь, - через силу выговорил Маршалл, - могу я несколько минут посовещаться со своими помощниками?
- Пожалуйста, - согласился судья Чивородис, бросив хитрый взгляд в сторону Мейсона, - мы подождем.
Присяжные заседали с утроенным любопытством смотрели на Мейсона, вся поза которого выражала уверенность в себе и в невиновности его клиента.
- Шеф, ты просто волшебник, - прошептала Делла Стрит. - У тебя не было совершенно ничего, но столь железобетонные доказательства прокурора дали трещину.
- Пока я сумел лишь слегка их расшатать, - вздохнул Мейсон.
Болдуин Маршалл яростно, но вполголоса спорил со своими подчиненными.
Он явно не хотел уступать Мейсону ни в чем, не соглашаясь даже на временное, чисто тактическое отступление. Но Майкл Д'або все же сумел убедить его. Маршалл лишь устало махнул рукой: делай, как считаешь нужным.
Майкл Д'Або встал и обратился к судье:
- Ваша Честь, если сторона защиты не возражает, мы просим прекращения слушания на один день для того, чтобы проверить показания новых свидетелей по неожиданно вскрывшимся в ходе следствия фактам.
Судья Чивородис с трудом сдержал улыбку от столь дипломатичной формулировки и посмотрел на Мейсона:
- Господин адвокат, вы согласны с предложением стороны обвинения, чтобы в слушаниях был сделан перерыв на один день?
- Да, Ваша Честь, - кивнул Мейсон, - сторона защиты возражений не имеет.
- В таком случае, - постановил судья, - в слушаниях объявляется перерыв до послезавтра, десяти часов утра. Еще раз повторяю, что господа присяжные заседатели не имеют права высказывать свои мнения по слушаемому делу, обсуждать его между собой и позволять, чтобы дело обсуждали в их присутствии. Обвиняемый остается под стражей, в любой момент, в соответствии с законом штата Калифорнии, его адвокату будет предоставлена возможность побеседовать с ним конфиденциально.
Он встал и удалился в свою комнату.
Присяжные тоже поднялись с мест. Слова судьи тяжким бременем ложились на плечи многим, если не всем из них, - ведь так хочется поделиться своими мыслями хотя бы с самыми близкими людьми и понять: как адвокату удалось в течение нескольких минут полностью убедить их в невиновности своего клиента. Впрочем, процесс только начался и окружная прокуратура без боя, несомненно, не сдастся. Впереди еще предстоят тяжелые часы слушаний муторных свидетельских показаний, когда до обеда борешься с чувством голода, а после обеда с непреодолимым сном.
Правда, мистер Мейсон подремать не даст, что, безусловно, к лучшему, а то несолидно как-то.
Мейсон стал собирать бумаги на своем столе.
- Мейсон, - неожиданно обратился к нему обвиняемый, до того внешне безучастный к происходящему, - я хочу признаться вам, что...
- Молчите, - быстро прервал адвокат. - Я ничего не хочу слушать сейчас. Судьба повернулась к нам лицом, мы получили отсрочку, на которую я даже не смел надеяться. Я приду к вам в тюрьму завтра днем.
А вы, Дункан, тем временем как следует подумайте: разумно ли лгать собственному адвокату? В перерыве между заседаниями я был в больнице у вашего отца и мы обсудили с ним некоторые аспекты дела.
- Как отец себя чувствует? - с тревогой спросил Краудер. - Ему лучше?
- Он заявляет, что ему станет лучше, когда с вас снимут все обвинения, - усмехнулся Мейсон.
- Но я...
- Молчите. Лучше подумайте, что скажете мне завтра. И знайте, Дункан, какие бы причины не заставляли вас отмалчиваться или даже лгать мне, я не позволю невиновному даже по собственной воле шагнуть в газовую камеру. Особенно, если дело касается вас, моего друга и сына моего учителя.
- Что вам сказал отец? - с тревогой спросил Краудер. - Он...
- Дункан, мы поговорим завтра, - улыбнулся Мейсон. - У меня мало времени и много работы. Подумайте над моими словами, Дункан.
- Ладно, - кивнул Краудер, - желаю вам спокойного вечера и ночи.
- Лучше пожелайте мне удачи, все остальное я добуду сам, - усмехнулся Мейсон.
