Патриция Маккиллип - Арфист на ветру (Мастер загадок - 3)
Меняющий Обличья заговорил вновь, с легкой насмешкой в голосе:
- Вот уже тысячи лет, как мы ждем встречи с Высшим. Моргон услышал, как ноздри волшебника втянули воздух.
- Вот, значит, как. Вы - отродье морей Имриса и Ана...
- Нет, мы - не от моря. Мы настроились на звуки его арфы. Ты дурно обошелся со своим арфистом.
- Это мое дело.
- Он хорошо служил тебе. Мы столетиями следили, как он выполняет твои повеления, носит твою маску, ждет... Как ждали и мы задолго до того, как твоя нога ступила на землю Высшего, Гистеслухлом. Где Высший?
Лошадь под всадником бесшумно, словно тень, скользнула вперед и замерла в трех шагах от Моргона. Моргон совладал с желанием попятиться.
Голос Основателя, утомленный и нетерпеливый, заставил его вздрогнуть:
- У меня нет настроения играть в загадки. Или биться. Вы берете для себя обличья у мертвецов и морских водорослей. Вы дышите, вы играете на арфе, вы умираете. Это все, что я знаю и что хотел бы знать о вас. Убери своего скакуна или будешь разъезжать на горе сухой морской травы.
Меняющий Обличья оказался на шаг дальше, не двинув ни одним мускулом. Глаза его улавливали свет, который отражался в них, словно в воде. На миг показалось, что они улыбаются.
- Мастер Ом, - сказал он. - Ведома ли тебе загадка о человеке, который отворил дверь в полуночный час и обнаружил, что не черное небо заполняет дверной проем, но черный-черный глаз некоего создания, заполнившего собой весь мир? Взгляни на нас повнимательней. Затем иди себе. Тихо. И оставь Звездоносца и нашу родственницу.
- Это вы на меня взгляните, - прорычал Основатель.
Моргон, все ещё оставаясь в его тисках, ощутил бешеный толчок: могучая сила вырвалась и ударила по Меняющим Обличья, сплющив по дороге дуб, с которого едва успели вспорхнуть перепуганные птицы. Ослепительная молния беззвучно ударила, метя каждому из дюжины прямо в мозг, - Моргон наблюдай за этим словно издалека, поскольку волшебник запер его разум.
Когда деревья раскололись и обломки их осыпались на землю, Меняющие Обличья медленно выплыли из стайки птиц, кружащей в воздухе. Число волшебников удвоилось, ибо половина их ранее изображала неподвижных коней. Они неторопливо вернули себе прежний облик, в то время как Гистеслухлом смотрел на них, ошеломленный, как почувствовал Моргон, мерой их возможностей. Хватка его ослабла. Прошелестели без видимой причины листья на ближайшем кусте, и Меняющие Обличья ринулись вперед.
Волна блестящих черных шкур и похожих на раковины копыт накатывала беззвучно и так быстро, что Моргон едва успел скрыться. Он стал невидим с помощью наваждения, которое, как он подозревал, заметила только Рэдерле, - она вздрогнула, когда Моргон схватил её за руку. Что-то задело его - копыто или рукоять призрачного меча, и один длинный миг он колебался между видимостью и невидимостью. Он ощутил, что мышцы его напряглись для смертельного удара, но ничто не коснулось его - ничто, кроме ветра. Он устремился мыслью вперед, на Торговую дорогу. Какой-то проезжий сидел на козлах возка, груженного тканями, посвистывая, чтобы разогнать скуку. Моргон вызвал такую же картину в мозгу у Рэдерле и, покрепче ухватив её, потянул туда.
Миг спустя оба лежали в глубине большого крытого возка, и кровь их стекала на рулон полотна с искусной вышивкой.
Она рыдала, Моргон обнимал и пытался успокоить её, одновременно прислушиваясь. Рэдерле не могла остановиться. Сквозь всхлипывания он слышал скрип колес в пыли и посвистывание возницы, приглушенное рулонами тканей, громоздившихся за его спиной, и холщовой обшивкой возка. На дороге было тихо; никакого подозрительного шума сзади Моргон не улавливал. Голова у него раскалывалась, и он прилег на один из рулонов. Глаза его закрылись, и вновь на него, беззвучно громыхая, наползла темнота. Колесо повозки ухнуло во впадину, возок тряхнуло, Рэдерле высвободилась из объятий Моргона и, откинув волосы со лба, села.
- Моргон, он явился за мной ночью, а я была босая - я даже убежать не смогла. Я думала, что это ты. Я даже не успела надеть башмаки. Что, во имя Хела, делал этот арфист? Я не понимаю его. Я не...
Рэдерле внезапно осеклась, как будто обнаружила, что рядом с ней не Моргон, а Меняющий Обличья. Одной рукой она закрыла себе рот, а другой коснулась его щеки.
- Моргон...
Он приложил ладонь ко лбу, посмотрел на кровь, запятнавшую пальцы. Половина его лица пылала - от виска до подбородка. Ныло плечо. Рубаха на нем расползлась, едва он коснулся её. Широкая свежая рана, словно лошадь проехалась копытом, протянулась от шеи к плечу и до середины груди.
Он медленно выпрямился, глядя на кровавые пятна, которые оставил на днище возка и на тонком полотне. Внезапно он задрожал всем телом и, уткнувшись лицом в колени, принялся крыть себя, живо и последовательно, пока не услышал, что Рэдерле тоже поднимается. Он поймал её за руку и потянул назад.
- Не надо.
- Отпустишь ты меня или нет? Я собираюсь сказать торговцу, чтобы он остановился. Не отпустишь - закричу.
- Нет, Рэдерле, послушай. Ну послушай же! Мы лишь в нескольких верстах к западу от места, где попались. Меняющие Обличья будут пас искать. Гистеслухлом тоже, если, конечно, он не убит. Нам нужно отъехать от них подальше.
- Я осталась даже без башмаков, а если ты велишь мне учиться принимать чужой облик, я прокляну тебя. - Затем она снова коснулась его щеки, сглатывая слезы. - Моргон, ты можешь перестать заливаться слезами?
- А разве я не перестал?
- Нет. Ты похож на хедское привидение. Пожалуйста, позволь торговцу тебе помочь.
- Нет.
Тут возок рывком остановился, и Моргон застонал, нетвердо встал на ноги и притянул Рэдерле к себе. Меж складок холщовых занавесей показалось ошарашенное лицо торговца.
- Эй, что вы там делаете, во имя короля-волка?! Он раздвинул занавеси, чтобы стало посветлее.
- Взгляните, во что вы превратили вышитое полотно! Вы хоть понимаете, сколько оно стоит? А этот белый бархат - Моргон услышал, как Рэдерле делает вдох, чтобы ответить. Он схватил её за руку и послал свой разум вперед, словно якорь на конце каната, чтобы тот пролетел над водой до ближайшей отмели, где вошел бы лапой в грунт. Он отыскал спокойный, залитый солнцем участок дороги впереди, где лишь какой-то бродячий музыкант напевал что-то себе под нос, трясясь в седле на пути к Лунголду. Удерживая разум Рэдерле и не давая ей произнести ни слова, Моргон шагнул туда, где звучало пение.
Они очутились на дороге, а поющий в задумчивости ехал себе дальше, удаляясь от них. Яркий свет вызвал у Моргона головокружение. Рэдерле боролась против его мысленной хватки с поразительным упорством. Он чувствовал, что она сердита и что за этим стоит её страх. Она могла бы вырваться - он понял это, когда окинул мысленным взором её невероятные возможности, но она была слишком испугана, чтобы управлять своими мыслями. Его же мысли, бесформенные, всему открытые, опять воспарили над дорогой, касаясь сознания коней, ястреба, ворон, подкрепляющихся на покинутой ими стоянке. Деревенский юнец, оставивший двор, который унаследовал, и ехавший ночью на старой кляче в Лунголд искать счастья, стал отмелью, в которую на этот раз попал мысленный якорь Моргона. Шаг вперед.
