Николай Романецкий - Обречённый на любовь
Паркер застыл на месте, открыв рот и забыв опустить руку. Калинов повернулся и побежал туда, где ждала его принцесса.
- Александр Петрович! - крикнул Паркер.
Но Калинов его уже не слышал. Легкими прыжками он несся по Невскому, а худенькая девушка бежала ему навстречу, и ветер развевал рыжие длинные волосы.
И тогда Паркер отвернулся и пошел в противоположном направлении. Через несколько шагов он оглянулся. Калинов и девушка шли назад, к мосту. Над ними с криками носились чайки. Бронзовый конь вставал на дыбы. Девушка доверчиво прижималась к Калинову, а тот мужественно расправлял узкие юношеские плечи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОБРЫВАЮЩИЙ НИТИ
...и дрожью незаметной
Колеблет ветер нить, порвать пытаясь тщетно;
Она крепка, тонка, прозрачна и проста.
Зинаида Гиппиус "Нить"
1. ДЕТИ "СОЛОВЬЯ"
Вчерашний выходной Калинов провел с детьми. Погуляли в лесу, набрали грибов, потом сходили на берег залива и часа два бросали камешки в воду у кого больше "блинчиков" получится. Когда вернулись, теща организовала обед по-домашнему - угостила жареной картошкой с грибами. Пообедали с удовольствием: даже Сережка не ныл, что такой еды не хочет. О Вите Вирджиния не заговорила ни разу.
Неделю назад Вита умчалась на Марс. Ее ждал месяц беззаботной жизни в Эолисе - одном из модных марсианских курортов. Неделя - срок небольшой, однако Калинов уже затосковал. Наверное, поэтому нынешнее утро оказалось таким хмурым и безрадостным. И, наверное, поэтому Калинов решил совершить сегодня на службу живой визит, хотя дела и не требовали подобного героизма.
Он тосковал, делая зарядку на лоджии, тосковал за умыванием и бритьем, однако, позавтракав, должен был сказать себе правду: тоскует он не по Вите, а всего лишь по ее телу.
Разлука с Витой была не худшим поворотом, особенно теперь, когда между ними наметилась странная, непривычная трещинка - а Калинов чувствовал ее уже месяца три. Поэтому они впервые в совместной жизни решили провести отпуска в разное время и отдельно друг от друга: поживут какой-то срок в разлуке, глядишь, все и образуется... Накануне отъезда Вита отвезла детей к бабе Джинджер - если уж освобождать мужа от семейных забот, так до конца.
Перед уходом Калинов связался с ними. Сельма и Сережка уже успели поспорить, можно ли сейчас добраться вплавь до Кронштадта; выкупаться в бассейне; передраться под душем; помириться; умять завтрак. Обо всех этих успехах отцу было доложено наперебой и с восторгом.
- Смотрите, не балуйтесь в джамп-кабине, - напутствовал детей Калинов.
Потом на экране появилась баба Джинджер. Отношение Вирджинии к Калинову всегда было не совсем ему понятным, каким-то заискивающе-покровительственным и не слишком теплым, но Калинов не обижался: он и сам понятия не имел, как должна относиться теща к зятю, который сказочно вдвое старше ее. Они обменялись парой ничего не значащих фраз, и Вирджиния отправилась провожать внуков в школу, потому что они, увы, еще не доросли до того возраста, когда джамп-кабина станет отзываться на их команды.
Запирая двери квартиры, Калинов ощутил, что ему не хватает прощального поцелуя, которым Вита ежедневно одаривала его при утреннем расставании. Мотнул головой - ощущение было сродни занозе. Чтобы отвлечься, прошел мимо лифта и побежал вниз по лестнице, вслух считая ступеньки. Как часы разлуки... Выйдя из подъезда, уважительно раскланялся с соседкой, спешащей домой после утреннего моциона.
Соседка жила здесь уже лет тридцать, хорошо знала старого Калинова и первое время с подозрением поглядывала на Калинова-юнца. Однако с расспросами не приставала. И не удивительно: любопытно, чем бы она могла поинтересоваться? Куда исчез хорошо ей знакомый А.П.Калинов и почему принадлежащую ему квартиру занял молодой человек с таким же именем?.. На что означенный молодой человек посоветовал бы ей связаться с ближайшим терминалом Глобального Информационного Банка. И узнать, что член Социологической комиссии и Совета Планеты, лауреат Нобелевской премии милосердия, действительный член нескольких академий кавалер Ордена Почетного Легиона и Золотой Медали "Kindness"... [The kindness (англ.) доброта] заслуженный... скончался в возрасте девяноста восьми... светлая память навсегда... И дата смерти совпадает с датой открытия Дримленда. Так что приобретение опустевшей квартиры новым хозяином является вполне своевременным. Что же касается имени, то его соседка могла и не знать. Разница в возрасте между ними была такой, что представляться при первой встрече он посчитал невежливым. И при второй - тоже... Кроме того, и появлялся он в этой квартире только тогда, когда Вита по служебным делам покидала Землю и ему становилось неуютно в Кокореве, хотя вид на Ладогу лишь немногим отличался от вида на Маркизову лужу... И в конце концов, он мог быть родственником того Калинова...
Немногие знали правду об А.П.Калинове. Знала Вита, но всегда говорила, что сердцем в это не верит. Со слов дочери знала Вирджиния, но та вообще не определилась: верить или не верить, - и иногда верила, иногда не верила, а иногда и вообще старалась позабыть об этом. Знал Дин Паркер, так помогший Калинову в истории с Дримлендом. Знали отдельные члены Совета Планеты. Отдельные...
Калинов вспомнил, как несколько лет назад умирал Паркер. Калинов прибыл к нему перед самым концом. Паркер был крепким мужиком, умирал в сознании и утерял контроль над собой лишь однажды, за несколько минут до смерти. Ненависть, вспыхнувшая в его взгляде, была столь сильна, что Калинова бросило в дрожь.
- За что? - воскликнул Калинов.
Но Паркер уже взял себя в руки.
- Простите, Алекс, - прошептал он.
Калинов вздохнул:
- Это вы меня простите, Дин!
- Не за что, - прошептал Паркер. - Вы ни в чем передо мной не виноваты.
И все-таки глаза его говорили совсем другое.
Когда же они, наконец, остановились, Калинов вдруг невольно подумал о том, как хорошо, что так мало людей знают его историю. И что все они преклонного, в основном, возраста.
А теперь из знавших все и до конца остался лишь один. Этот человек был непосредственным начальником Калинова, и звали его Пол Рассел.
Десять лет назад, перед самым рождением дочери, Калинову приснилось, что он умер. Странный сон оказался, тем более что героем его был не Калинов-нынешний, а тот Калинов, первый, лауреат, кавалер и прочая.
Странный оказался сон, материальный, как суперсинема. Тело старого Калинова лежало на постели, привычное, знакомое и в то же время полузабытое. Как давно покинутый родительский дом... Тело лежало мертво-неподвижно, устремив на него пустой взгляд остановившихся глаз, а он, Калинов-новый, беззаботный, как новорожденный ребенок, воздушным шариком парил над умершим и все время подавлял в себе неуместное желание показать трупу нос.
