Лоуренс Дженифер - «Если», 1997 № 08
Тот тоже покачал головой.
— В этой зоне у меня нет персонального средства передвижения. Зато есть…
Кервин присел на корточки.
— Они!
Встав в дверях, гиганты загородили почти весь свет, льющийся из кегельбана. При такой задней подсветке их чужеродность была еще заметнее.
— Взгляните на того, что слева. Я зацепил его цепью по лицу. Где, спрашивается, рана? — проговорил Кипяток. — Уже заросла? Не очень-то понятно.
— Может, пластырь? — предположил Кервин.
— Или точечная сварка. Пошли. — Нагнувшись, Кипяток двинулся в сторону закусочной. Человек с шаром, поколебавшись, последовал ним. Кервин поступил было так же, но внезапно его осенило.
— Минуточку! Мне-то чего бояться? Я же ничего не сделал. — Он выпрямился, не обращая внимания на игрока, тянувшего его за руку. Отвяжитесь! — Он оглянулся на кегельбан. — Сейчас позвоню из закусочной своему приятелю Джерри и попрошу, чтобы заехал за мной. Не знаю, что у вас двоих на уме и не собираюсь…
В воздухе запахло озоном и жженым сахаром. Рядом с его левой щекой сверкнула молния. В следующую секунду прежние запахи перекрыла вонь от паленых волос — его собственных.
Полицейские поспешили к беглецам. Оба были вооружены пистолетами — вернее, какими-то игрушечными пушечками с тоненькими хромированными дулами и рукоятками для двух рук. Пока Кервин стоял, разинув рот, раздался новый выстрел. На его счастье, целиться на бегу было затруднительно. Молния — или то, что изрыгало их оружие, — на пути к физиономии Кервина пронзила три ветровые стекла и обшивку пикапа. На сей раз стрелявший взял слишком вправо. Но в третий раз промаха не будет.
Внимание Кервина было приковано не к бегущей паре гигантов, а к расплавленному железу, струйкой стекающему по пикапу, и к оплывающим отверстиям в ветровых стеклах.
— Как это получается? Невероятно!
— Спроси об этом у них. — С этими словами Кипяток схватил Кервина за брючный ремень и заставил пригнуться. — Лучше спрячь башку, не то отстрелят. За мной!
Он двинулся вперед на четвереньках. Кервин и человек с шаром последовали за ним, используя столпившиеся на стоянке машины как прикрытие.
— Они все равно не отстанут, — сказал человек с шаром. — Будут нас преследовать, покуда не схватят.
— Эти-то увальни? — Кипяток высунулся. — Машина — вот наше спасение.
Пока он озирал стоянку в поисках подходящего средства передвижения, Кервин воспользовался передышкой, чтобы расспросить любителя кеглей.
— Что здесь все-таки происходит? Кто вы такой?
— Они хотят забрать меня и убить вас. Разве это не очевидно?
Не оглядываясь на беседующих, Кипяток процедил:
— Терпение, приятель. Он у нас тугодум. — Он прищелкнул языком.
Теперь у двух котов совещание. Непосильная задача: понять, куда ускользнули мышки. И откуда у них такое оружие?
— Штатное оружие полиции.
— Значит, они все-таки из полиции? — Кервин оказался в тупике. — Кипяток утверждает, что ударил одного и сорвал кожу, под которой оказалось что-то непонятное. Они, часом, не роботы?
— Увы, нет. С роботами я бы справился сам. Как бы хорошо ни была сконструирована и отлажена машина, при должной смекалке и умении — а я всем этим обладаю — не составляет труда закоротить их логические схемы. После этого они начинают выяснять отношения между собой. Нет, роботов я бы одолел. Но эти двое — не роботы, а оомемианы.
III— Еще раз, пожалуйста.
— Оомемианы. Многие из них идут служить в полицию. Сами видите, какие они рослые, сильные, упорные и не слишком сообразительные.
Кипяток согласно кивнул.
— Совсем как полицейские Альбукерке.
— Между прочим, разрешите представиться: Артвит Рейл. Прошу прощения, что не представился раньше: обстоятельства не благоприятствовали.
— Это точно, — согласился Кипяток.
— Меня зовут Кервин. — А это… — Кервин заколебался: он знал настоящее имя своего спутника, а также то, как тот прореагирует, если оно прозвучит, поэтому не решился. — Это Кипяток.
— Значит, полицейские-оомемианы? — Кипяток по-прежнему изучал стоянку. — Что-то вроде никарагуанцев, да? — Он просиял. — Вы часом не торговец дурью?
Рейл растерялся.
— Кому придет в голову торговать глупостью, когда ее вокруг навалом — и бесплатно?
— Он имеет в виду наркотики, — пояснил Кервин. — Вы, видать, чужак, раз не понимаете таких вещей.
— Верно, я не здешний.
Кервин дивился упорству, с каким их новый знакомый цепляется за шар для боулинга. Видимо, в кризисные моменты знакомые предметы действительно служат бальзамом для психики. Так, во всяком случае, утверждали профессора.
— Я, конечно, не силен в антропологии, — заявил Кипяток, — но мне почему-то казалось, что центральноамериканцы, скорее, бурые, чем черно-зеленые.
— Оомемианы — они оомемианы и есть. — Чем дольше они находились в недосягаемости для преследователей, тем больше приходил в себя Рейл. — Вряд ли кто-нибудь назовет их симпатичными. Пигментация у них под стать характеру — такая же дрянная.
— Это я уже заметил. Вы уверены, что у вас не найдется наркоты?
— Абсолютно уверен. Я не прибегаю к искусственным стимуляторам и не одобряю тех, кто это делает.
— На нет и суда нет. — Кипяток даже не пытался скрыть разочарование. Внезапно он ухмыльнулся. — Эврика! Ваш товар — шары для боулинга! — Он покосился на Кервина. — Нелегальная поставка шаров для боулинга — это же рынок на сотни миллионов! Самое главное, их даже не надо упаковывать. Стой себе с мексиканской стороны и перекатывай через границу. Красота!
— Смешно. — Кервин даже не улыбнулся. — Учитывая твой разрушенный мозг, ты головастый малый.
— Прошу вас, джентльмены, — обеспокоенно вмешался Рейл, — оставьте вашу дискуссию до более спокойных времен.
Глядя поверх капота спортивной машины, Кипяток проговорил:
— Кажется, они сматываются. Уходят в противоположную сторону. Наверное, решили прочесать закусочную.
— Они не отвяжутся, — напомнил им Рейл. — Оомемианы никогда не опускают руки.
— Это мы уже слышали. Видите, вон там? — Кипяток указал на «додж» с незахлопнутой передней дверцей.
— Вдруг в зажигании торчит ключ? — Кервин напряг зрение. Кипя ток вылупил глаза.
— Что я слышу? Неужели это возможно? Наш вундеркинд собрался стырить машину, принадлежащую не ему, а другому гражданину?
— Позаимствовать, — поправил его Кервин. — Дело-то идет о жизни и смерти.
— Беру свои слова назад. Возможно, ты еще не безнадежен. А ключики нам ни к чему.
