Константин Кедров - Винтовая лестница
Мы подходим к моменту грандиозного перелома в мышлении, который внезапно сблизил современное научное мышление с древним космогонизмом. Этот перелом включает в себя всю сумму знаний современной науки, где особую роль играет картина мира, созданная на основе общей теории относительности и квантовой физики.
Время и пространство определяются там, где есть отношения между объектами. Больше того, эти объекты взаимодействуют, то есть как-то реагируют друг на друга: тяготением, отражением, светом. Пространственно-временная бездна между ними зависит от многих взаимодействий. Время может растягиваться, пространство - сужаться и расширяться, словом, в космосе есть все процессы, характерные для магического пространства. Малая частица вмещает большую, время превращается в нуль на пороге светового барьера.
Отвлечемся сейчас от гипотетического и вспомним о несомненном. Несомненно, что в мировой культуре есть единый символический язык метакод. Само существование его не только многое проясняет в загадках древних цивилизаций, но и открывает новые возможности в современном осмыслении единства человека и космоса.
Метакод - это система символов, отражающая единство человека и космоса, общая для всех времен во всех существовавших ареалах культуры. Основные закономерности мета-кода, его язык формируются в фольклорный период и остаются неуничтожимыми на протяжении всего развития литературы.
Его можно назвать генетическим кодом литературы, а также единым кодом живой и неорганической материи. Метакод - это единый код бытия, пронизывающий всю метавселенную.
Наши представления о местоположении человека во вселенной требуют пересмотра. Ранее они строились на очевидности опыта. Постепенно отпали два заблуждения: плоская земля и после переворота, совершенного Коперником, птолемеевская вселенная.
Эйнштейн разрушил ложные представления об абсолютном пространстве и времени, а Циолковский подверг пересмотру абсолютизацию верха и низа Дав описание невесомости.
Обыденные представления о пространстве включают два абсолютных направления: верх - низ и внутреннее - внешнее. Если отбросить эту абсолютизацию и рассматривать её как частный случай земных условий, мы получим модель, приближенную к некоторым реальностям космического пространства. Это связано с разрушением психологических стереотипов.
В качестве переходной модели существовала инверсия верха и низа (небо-земля, земля-небо) Скрижаль Гермеса Трисмегиста в Египте.
Следующая стадия - выхода к реальной невесомости в космос. Понятия "верх" и "низ" становятся чисто условными, то есть это уже не объективные свойства пространства, а субъективно и произвольно выбранные, как правое и левое в земных условиях.
Более сложное понятие о внутреннем-внешнем не подвергалось пересмотру, потому что в условиях земли это ещё менее доступно, чем невесомости
Опыт рокировки внутреннего и внешнего пространства, вероятно, хранится в подсознании как воспоминание о рождении.
Переходная модель в условиях земли означала бы для человека картину мира, где внутреннее вверху и снаружи, а вселенная и небо внизу и внутри (опыт Андрея Белого).
Если рокировка верха и низа - физическая реальность невесомости, то рокировка внутреннего и внешнего вполне реальна для объектов, летящих с релятивистскими скоростями в области черных дыр.
Выворачивание пространства в этих областях сопровождается целым рядом необычных явлений: "раздвоение" наблюдателя на внутреннего и внешнего; соответственно время полета для внешнего длится вечно, а для внутреннего наблюдателя время меняет направление, устремляясь из будущего в прошлое.
Такие модели есть в художественном и психологическом опыте человека: сказки, мифы Евангелие от Фомы, Низами, "Божественная комедия" Данте, "Смерть Ивана Ильича", "Одиссея XXI века" А. Кларка.
Значит, существует некий универсальный код (метакод), дающий модель вселенского внутренне-внешнего пространства и в науке, и в искусстве, и в психологическом опыте. Все эти модели могут сводиться к начертаниям некой двойной тангенциальной спирали, равно характерной для древних узоров в орнаменте и для объективных моделей ДНК и РНК, а также для автоволн в синергетике, связующих в единое целое спиральные структуры галактик и спирали молекул, хранящих генную информацию.
Возможно, что все эти уровни пронизаны единой волновой информационной стихией - от излучений человеческого тела до излучений астрономических объектов.
В таком случае на основе структуры двойной спирали можно построить генератор внутренне-внешних излучений, связующих человека и вселенную в единое целое.
Потенциально человек скорее всего является таким природным излучателем, но в силу земных условий спираль излучения направлена пока только из космоса к земле, от Омеги к Альфе. При антропной инверсии излучение будет исходить также от Альфы к Омеге, от человека к космосу. Такое космическое выворачивание, возможно, привело бы к возникновению нового существа - Homo cosmicus.
Обычно считают, что космический человек должен даже внешне отличаться от обитателей земли. Это величайшее заблуждение.
Я полагаю, что на земле жило немало людей, достигших этой высшей ступени лестницы Иакова.
Велимир Хлебников, Андрей Белый, Павел Флоренский... Даже в одном двадцатом столетии на земле жили люди, наделенные космическим зрением. Их свидетельства О космической жизни духа вряд ли можно считать литературой в обычном смысле этого слова. Каждая метафора, каждый образ - некий знак, космический иероглиф, похожий на очертания созвездий.
Игра звезд
Не будем забывать, что есть ещё и незримое небо. Рентгеновские излучения, радиоисточники, квазары, пульсары, возможные объекты черных дыр, наконец, нейтринные излучения, мгновенно пронизывающие всю галактику.
Десять известных излучений, исходящих от человека, перекликаются с этим небом. Я думаю, что нити нейтринных излучений сплетаются в пучки вселенского мозга. На уровне излучений человек и вселенная - единое мировое существо.
Все великие писатели чувствовали, что им диктуют звезды:. Лермонтов слышал, как "звезда с звездою говорит".Фет видел в созвездиях тайные письмена, ощущал звездное родство с небом. "Была ему звездная книга ясна, и с ним говорила морская волна", - писал Баратынский. Хлебников в своей "Звездной азбуке" и Есенин в "Ключах Марии" напрямую рассказали об этом.
Поэтическая фантазия - это и есть прямой разговор души с небом. Я понимаю, что кого-то может привести в смятение мысль о том, что тексты Библии и Шекспира уже закодированы в небе, а пророки и поэты здесь переводчики и истолкователи. Разве не об атом в "Пророке"?
